Национальный вопрос

Знаете, я считаю, что это один из самых трудных и сложных вопросов, на который нет однозначного ответа. Это вопрос, который требует очень глубокого изучения – уже с новых позиций, с новых подходов. Ну, если говорить в общем плане, может быть, не всё начинается с советского периода. Многое связано с послеоктябрьским этапом развития государства, но многое досталось и по наследству – тяжёлому, трудному наследству. Ведь не так просто строилась эта огромная империя, многонациональная. И многие государства, которые потом вошли в состав России, имели до этого полный суверенитет, самостоятельность, свои цели и народы. И это, естественно, оставило глубокий след в сознании различных народов, представителей различных наций. Ещё до Октябрьской и даже до Февральской революции во многих регионах, во многих уголках империи шла национально-освободительная борьба. Уже тогда были свои лидеры – известные лидеры национально-освободительной борьбы: на Украине, в Закавказье, в Средней Азии, в самой России. А что касается последующего этапа – это действительно, пожалуй, самый трудный вопрос. Мне кажется, мы до сих пор не нашли решения национального вопроса. И это касается не только Сталина, но и Ленина. Может быть, многое начинается ещё от Маркса. Было бы несправедливо не сказать об этом. И многие, я бы сказал, просчёты, всё, что связано с недооценкой национального вопроса в таком многонациональном, огромном государстве, государстве огромных масштабов – истоки этих ошибок, наверное, надо искать в ленинском наследии, как мы говорим. В последнее время, когда я начинаю анализировать, размышлять обо всём, что произошло и почему произошло, я прихожу к выводу, что национальный вопрос, национальная политика – что ли, партийная – всегда была вторичной. Она была подчинена, так сказать, главной цели, которая тогда, на том этапе, была определена партией, руководством – то есть интересам социалистического строительства, строительства социалистического общества, интересам классовой борьбы. Классовая борьба – главная. Классовая борьба определяет характер общества, характер государства, так сказать, результаты этой самой классовой борьбы. И всё, что может препятствовать вот этим интересам, высшим интересам, так сказать, классовым интересам пролетариата, как мы тогда говорили, – всё это надо подавлять, преодолевать, так сказать, и... Во всяком случае, сводить к минимуму. И таким образом получилось так, что пострадали национальные интересы, и национальный вопрос был отодвинут на второй план. Я думаю, что это стало роковой ошибкой – именно такой подход, такая позиция.