Загрузка
00:00
/
02:46
Мы пытались спрятаться в лесу
С мамы стали спрашивать: «Где твой муж, где твой сын, у тебя должны быть мужчина с молодым человеком». Я говорю, что латыши-то тут рядом были. А между прочим, уже в деревне-то мужиков не было, а полицаи появились. Не немцы, а полицаи, вот с этой повязкой на руке. И они сказали, что у нас должно быть… Каких они мало-мальски знали людей, стали спрашивать, кто где. И маму предупредили: «Если к утру у тебя не появится здесь муж и сын, значит, мы тебя расстреляем. Пусть твои дети как хочешь, так и живут». Мама нас на ночь спустила в подполье, в погреб. Рано утром оттуда достала. И у нас дом стоял, и от дома, ну, может, метров десять было, и там дальше шло колхозное поле. В тот год там рожь была, и дорожка тоже через эту рожь, а потом там кустарники. По ягоды ходили, там малина росла, ручеёк такой, Каменный назывался. В общем, мама через эти кустарники нас повела в лес. Авось ещё где-нибудь и отца найдёт, чтобы не одним-то быть. И мы там, я не знаю, сколько ходили, может, два дня, может, три, может, больше, меньше, не знаю, не помню. Но немцы постоянно около леса, каждую божью ночь, сколько я помню, проезжали на мотоциклах и запускали ракеты. Они уже тогда боялись партизан. А мама нам скажет: «Тихо сидите под ёлкой, как зайчики сидите. Никто, чтобы не чихал, не кашлял, не пищал. Тихо-тихо-тихо, пока там слышно, что эти моторы гудят». И так мы несколько ночей, несколько дней ходили. А потом они нас нашли. И нас, и многих других нашли, потому что почти вся деревня ушла в лес, беженцы. В общем, кого поймали, того привезли на близлежащую станцию.
Читать интервью
