Я не стал актёром

Я абсолютно отторгал басню как класс. Я считал, что это что-то настолько противоестественное. Это что-то такое через пень-колоду... Зачем нужно, чтобы в конце концов разъяснить, в чём, собственно, суть. Я прекрасно понимал, что вступительные экзамены, где нужно читать басню, – я никогда это не прочту. И у меня даже с отцом однажды был спор. Он и Михалкова читал, и классику басенную читал. Помните, была такая басня – «Ларец», которая заканчивалась: «А ларчик просто открывался». Я ему как-то сказал: «А почему ты говоришь “просто открывался”? Что значит “просто открывался”? Нужно сказать “А ларчик просто открывался”». И отец ответил: «А я никогда об этом не думал. Я попробую, пожалуй, в следующий раз». И говорят, что он несколько раз прочёл эту басню именно с таким логическим ударением. Это, наверное, единственный такой момент. Да, всё-таки насчёт театрального. Окончательный удар по моей потенциальной театральной карьере нанёс такой случай. Когда я уже заканчивал школу, естественно, речь шла о том, что мне дальше делать. Отец спрашивал, нет ли у меня таких мыслей. И в какой-то момент он неосторожно сказал: «Я разговаривал тут с Чухраем. И Чухрай, узнав, что ты заканчиваешь школу, сказал: “Давайте его ко мне, я его приму без экзаменов”». Это был окончательный удар. Я сказал: «Без экзаменов я никогда не пойду». Не потому что я такой был гордый, а просто я, видимо, сталкивался с тем, что говорили: «А, сын Ильинского. Ну понятно, сын Ильинского, ясно». И я очень хорошо себе представил эту ситуацию, что я буду учиться где-то, и все будут говорить: «А, ну понятно, это потому что он сын Ильинского – он здесь. А на самом деле он ничего из себя не представляет». И это был окончательный удар. Я сказал, что нет, театр – никогда. Никогда. И я пошёл, поступил в инъяз. Причём как-то довольно просто. Всё получилось достаточно удачно. А радио в моей жизни появилось через увлечение. Когда возникло «Эхо Москвы», им понадобились ведущие музыкальных программ. А так как Венедиктов, нынешний главный редактор, был классным руководителем моих детей в школе и бывал у нас дома по вопросам поведения моих детей, то он был в курсе того, что я слушаю «Битлз», что у меня есть какие-то пластинки. И он сделал мне предложение, сказал: «Попробуй». Я долго отбивался, потому что говорил: «А как нужно делать музыкальные программы? Что, как их нужно делать? Я же не знаю». Он говорил: «И я не знаю». Я отвечал: «А как же я их буду делать, если я не знаю и ты не знаешь?» Ну вот, в результате попробовал, что-то получилось, а дальше – больше.