Но я помню, конечно, Киев. Я помню Киев, я помню, как он приезжал с работы, одаривал нас какими-то конфетами. Я очень хорошо помню День Победы, когда нас подняли и всех привели на балкон, чтобы смотреть парад. Мы жили на Осиевской, там в таком особняке. Я не знаю, как сейчас эта улица называется. И этот День Победы я хорошо помню. И с отцом были связаны, в общем-таки, в Киеве с ним были связаны очень светлые воспоминания, потому что он всегда шутил, дёргал за косички, смеялся, когда мы надевали украинские национальные костюмы. Вообще он очень любил Украину, он очень любил говорить по-украински, очень любил украинские песни. Я тоже очень люблю украинские песни, это у меня с детства. Когда был первый магнитофон «Днепр», один из первых, по-моему, ему несколько таких кассет больших записали с украинским. Ну, уже в Москве жил, но ему записали «Пение украинского соловья», именно украинского соловья, потому что в Москве не такие соловьи. Ему записали очень много народных песен. Он очень любил Гнатюка, Литвиненко-Вольгемут. Я не помню, с кем она в паре «Запорожец за Дунаем» пела. И он всегда это слушал, сидя на веранде, погружённый в свои мысли. Работал этот магнитофон, и он наслаждался украинскими воспоминаниями. И мне казалось, что он очень хорошо говорит по-украински. Но потом, уже после его смерти, я как-то с восторгом сказала маме, как отец хорошо говорил по-украински. Она говорит: «Да ты что, он очень плохо говорил». Но она такая коренная украинка, с западной Украины. Говорит, какой-то это был не украинский, а такая помесь. Но он очень любил Украину. И вспоминал Донецк часто.