Как Валентин Петрович воспитывал Евгения Петровича

Папа был очень плохим воспитателем. Просто совершенно никаким он не был воспитателем. Это всё было вопреки. Может быть, только вопреки и могут вообще родиться какие-то талантливые люди. Потому что, когда он был маленький, он его использовал в каких-то своих личных целях. Когда он уже вырос, то папа его, естественно, тоже перетащил в Москву. Дядя Женя устроился в уголовный розыск в Одессе, приехал в Москву, хотел работать здесь в МУРе. Папа на него орал, ему не разрешал. Тот был упрямым человеком. Он его немножко слушался. Ну как он его слушался? Он его не сильно слушался. И тут папа дал ему задание, посадил его в комнате, запер его и ушёл на работу в «Гудок», где собралась совершенно блестящая компашка, где они все острили, хохмили, как теперь говорят, прикалывались. То есть прикалывались они по полной программе постоянно. Там был Олеша, Булгаков, Ильф, Славин. Ну папа, да. Конечно, ещё были и другие какие-то люди. В общем, даже то, что я назвала, это уже был абсолютный блеск, понимаете, это просто был такой интеллектуальный пир. Это были словесные турниры. Переговорить они могли друг друга с лету. И этим они и занимались. В это время бедный дядя Женя сидел, потел, и когда папа отпер дверь, он сказал: «На, подавись». Это был фельетон какой-то. Папа этот фельетон прочитал, сказал: «Всё в порядке», отнёс его в «Гудок», велел напечатать в любом случае и заплатить самый большой гонорар. Он понял, что иначе он не переманит своего брательника в литературу. Но папа сразу понял. Он понимал, что он литературный мальчик. Они это всё… Это всё так смешно можно рассказать. Но, понимаете, дети, которые воспитывались в такой среде, наверное, даже не могло быть иначе. В общем, дядя Женя вошёл, так сказать, в эту литературу.