Ну, вы знаете, по сути своей она, в общем-то, была аполитична. И разговоры, и критика происходили на уровне, как говорится, кухонных разговоров, которые все вели, кто в это время жил в стране. И она не боролась против власти и не критиковала власть. Она конкретно боролась: вот запрещают спектакль – надо его пробивать, кому-то не дают выезд за границу – надо позвонить, кому-то квартиру не дают – надо помочь. Борьба ее была очень конкретной, относилась к людям, к близким людям, с которыми она работала и с которыми она дружила. Поэтому таких заумных политических разговоров у нас практически не велось.