https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=3200
Я к матери приехал, иду, там три километра так-то, деревня или луг, смотрю – какая-то женщина на лугу ходит. Она ходила, траву собирала, отваривала и ела, и всё. И я с ней пришёл, покушал, вот и всё. А это оказывается мать прохаживалась. А в деревне никого больше нет, и она первая пришла, одна. Моим во время войны [было] очень тяжело, всю деревню, их выгоняли и гнали в лес, потому что немцы отступали за населением, а впереди тут эсэсовец – нашим стрелять-то нельзя в немцев, потому что идут свои. И вот так немцы отступали по всей Белоруссии. И в лесу где-то там, мать, сёстры, они все разбрелись, после войны они лет десять собирались. Весь скот из Белоруссии был угнан, вплоть до собак, всех разграбили. В деревню приезжаешь – ничего нет: ни кошки, ни собаки, ни коровы, всё угнали. Как ни тяжело, они стали делать. Ни коровы у них не было, ни хозяйства дома. Ни чашки, ничего не было, готовили в касках, кто в больших гильзах, кто как, вот так было. Всё это было увезено, убрано, немцы сделали. Ни дорог, идёшь – не похороненных не было: так в шинелях валялись и наши, и эти были. Трупный запах был. Набито, как слоями, участками. Вот такой перевал, канава такая, и вот там наши наступали, те наступали и стреляли, всё расстреляли. Потом уже ездил, там только одни кости. Наши около дороги где попало хоронили. Немцы, те кладбище делали и такой маленький крестик, и номер написанный у них. А наши-то: каска его, палка вбита туда, железки, и всё. Потом уже они стали собирать и братскую могилу делать. В лес я даже не пошёл. Мать говорит: «Иди и не смотри, надо тебе обуваться, немца убитого, иди». Ботинки снимали и носили, у наших ничего не было, вот так. Я же говорю, что не похороненными так лежали. В лесу так они лежали, в болоте.