https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=2777
Ну я протокол писала со слов, которые произносил в суде сам подсудимый. Он рассказывал, когда его допрашивали, уже суд, сидело два заседателя и председатель, они судили. Вот, а я должна была всё это записать в протокол. Вот председательство и председательствующий трибунала объявил, его, допустим, права подсудимого, и я записывала в этот протокол, что это было, права эти обсудил он. Рассказал, что, допустим, подсудимый имеет право всё рассказать подробно и так далее. Что он говорил, всё я должна была записать так, как он говорит. Не то что там выдумать, своими словами написать. Нет, как он говорил, так я и записывала. Если он быстро говорил, то трудно захватить, все полностью слова написать, я сокращённо писала. А потом этот протокол, когда приезжали к себе в землянку, когда я уже занималась этим делом, я его тогда, если было место на этой бумаге, дополняла. Либо я заново всё переписывала и уже полностью все слова. И потом показывала этот черновик, показывала, что вот я как переписала. И подпись была моя как секретаря и председателя трибунала. Потому что он вёл процесс, он допрашивал, он всё это знает, это дело, что так говорил он или нет. Ну вот я сказала, когда были дела, тогда я писала протокол, оформляла всё дело так, чтобы потом можно было его отправить в Москву. Потому что потом, а мы дела же не возили за собой. А их опечатывали, отправляли в военный трибунал фронта Ленинградского. А они тоже их просматривали, а потом отправляли уже в Москву все дела. Вот так что все эти дела нам приходилось оформлять. И чтобы были написаны все извещения, которые мы должны были отправлять, и в военкомат мы должны были, о том, что судили такого-то товарища. И родственникам сообщать и о гибели, и выбытию по ранению, и так далее. Ну я уже научилась на машинке печатать. У нас была пишущая машинка, и я уже быстро стала это всё оформлять. А основная работа у нас тогда, вот я как сказала, была в передовых частях, куда поступило пополнение. Вот и об этом знали и в политотделе дивизии, и прокуратура знала. У нас была машина «полуторка» в трибунале, прокуратура не имела машины. И когда ехали в ту часть, которая там сколько-то километров находится от нас, или нам надо было встречаться там с подсудимым, то на машине ехали туда и приглашали поехать с нами или следователя из прокуратуры или сам прокурор поедет. Если нужен был переводчик, связывались с политотделом, чтобы инструктор политотдела, который знает этот язык, если это не русский человек. Чтобы всё было так, чтобы мы поняли друг друга.