https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=1071
Учились мы в бомбоубежище, школы не было. А потом не было ни тетрадок, ни бумаги – не на чем писать, потом и ослабли, учителя стали голодные, тоже им не до этого стало. А многие уехали, эвакуировались. В общем, было очень страшно. Когда первая бомбёжка началась, мы с бабушкой во дворе были и заскочили в дверь. Она говорит: «Ой, Лидонька, бомбят. Страшно мне». Прижала меня к себе: «Не уходи от меня, никуда не уходи». Я была в семье одна такая, которая могла обеспечить и себя, и бабушке принести хлеб, который нам давали. Ходила я за ним на Финляндский вокзал, там до сих пор булочная сохранилась. И вот возьму его за пазуху, чтобы я съела крошечку хотя бы, всё несу домой. А начался голод, люди начали падать, умирать, приходилось прыгать через покойников. Люди умирали не только лёжа, но и стоя – у помоек стояли мёртвые. Я как-то шла, у нас подъезд был с аркой в доме 14. Смотрю: мужчина стоит, вдруг упал – оказался мёртвый, и было не страшно, как-то мужественно переносили всё это. А народу никого не было – все сидели по домам. Окна были заклеены тёмным, света, воды не было. Приходилось за водой ходить на набережную Свердлова мимо завода Сталина с километр, наверное. Сначала на себе таскала воду, а потом зима пришла – на санках привозила. А вообще, когда уже началась зима такая суровая, снега было много, таяли его и пили чай из самовара. Сидели у радио, слушали передачи интересные для школьников. «Пионерская Зорька» была, всё рассказывали нам, отвлекали нас немножко. Но нас часто тревожило бомбоубежище: только придём домой – и в бомбоубежище, только домой – и опять туда. В общем, было очень страшно, конечно. Не дай бог, ребята, испытать это всё.