https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=2420
Как-то Бурик, который тоже работал в райкоме комсомола когда-то, пришёл ночью ко мне домой, нужен был я. Нужна была униформа немецкая, и в немецкий вагон не могли влезть взрослые, а пацаны могли влезть: «Вот бери двух пацанов и приходи туда, – а потом говорил, – вы не имеете права ни одного человека убивать. Вы одного убьёте – двадцать пять наших людей расстреливают, попадают хорошие наши люди». Всякие мысли о том, что кого-то убивать, у нас отпали. Говорит: «А один освобождённый военнопленный он двадцать пять немцев может убить». Вот этот Топорков Фёдор, которого мы освобождали, я и Сашка Асович, это в этот же год. Он жил сначала у Сашки Асовича, Отца Сашки Асовича отца засудили за то, что он полякам давал пить. Оккупировали поляки, и они хозяйничали. Ну а кто-то доложил, что они их поют молоком или чем-то. Ну посадили, но он тоже был в фаворите Германии, а мой был лучший друг и даже помощник. Я как-то нечаянно стал возглавлять эту группу из шести человек – две девчонки и нас четыре парня. И что получилось? Сказали не допускать, чтобы шло зерно за рубеж. Они вывозили, вроде победа у них близко, вагоны наши загружали и конопатили вагон, когда закрывается, мешковиной. А как мы сделаем? Мы же не можем открыть вагон. Вот это живая заточка. Пропускали мешковину, вот так резали, и говорили нам взрослые и этот Николай Николаевич Бурик: «Пусть наши птички кушают, но чтобы в Германию не поехал». И это было нам интересно, потому что мы могли на повороте даже спрыгнуть с подножки. Одного только пристрелили. Это был не наш, а из Ростова парень. Как-то он влился в другую группу, но он знал, что он делал. На повороте охрана увидела, и они, видать, из автомата его пристрелили. А наша группа продолжала действовать.