Обогнать и перегнать

Америку-то мы обогнали давно, мы обогнали Саудовскую Аравию. Но к этому тоже надо относиться… Вы помните, я вам о резервуарах говорил? Что бывает естественная добыча, а бывает противоестественная добыча. И вот на пиковом году мы в России добыли, скажем, 515 миллионов тонн. В прошлом году мы добыли 343 миллиона тонн. И в этом году, наверное, где-то около 300. Значит, мы потеряли 215 миллионов тонн добычи нефти от пикового года, что по нынешним ценам – если считать нашу нефть по 100 долларов за тонну – составляет 30 миллиардов долларов годовых доходов. Вот это то, что мы потеряли. Это, я думаю, если так посмотреть, больше, чем экспорт всей России вместе взятый. Это с 1987 года. За счёт чего? Сейчас много разговоров о том, что «нефтяники душат экономику, такие цены на бензин, дорогие». Никто не понимает, что нефтяникам достаётся на сегодняшний день примерно 10% мировой цены, только 10. А всё остальное, когда вы платите на бензоколонке, – это налоги. Конечно, копейки идут за транспорт, примерно 14–15 долларов за переработку на тонну. Всё остальное – это налоги, которых в бензине порядка 90%. И когда вы говорите о цене на бензин, что так волнует людей, – это Министерство финансов забирает деньги у людей. А нефтяникам-то достаётся 10%. И чем это страшно? Давайте вернёмся обратно к цифрам этого падения. Если такое падение будет продолжаться, то в 1996 году, когда будут выборы, при сложившемся налоговом и административном режиме управления нефтяной промышленностью реально становится необходимость сокращения экспорта нефти. Сокращение в размере, эквивалентном тем валютным доходам, которые получает государство от нефти. А доля этих валютных доходов – всё-таки это почти половина всех валютных доходов страны. К чему приведёт реально? Если считать так, по грубой оценке, что примерно 43% доходов страны даёт нам нефть, и вы вдруг их теряете, то у вас от доходов бюджета любая половина, да. Это от тех доходов, которые уже сложились, да. Ну, если считать, что наш бюджет, так сказать, расходы, значит, грубо говоря, поделим на три части – война, село и социальные программы – и вам надо каждую из них урезать пополам. Это как? И с кого снимать? А как люди будут жить при этом? Ведь это же всё-таки огромные сектора, которые приладились к этой жизни, да. Они уже знают, что они получают, что они отдают. А ну-ка у них половину отними. Значит, я думаю, что, не знаю, договоримся мы с вами, войдёт это потом в кино или не войдёт, но это может быть такой же эффект, экономически смысл тут такой же, как август 1991-го, когда Горбачёв дважды обещал людям то, что у него было один раз. Он и демократам обещал, и военным обещал, а ресурс-то у него был один. Он его обещал дважды. Ну и тут должно было взорвать, потому что ведь кто-то должен был уже взять это, то, что было обещано. Либо одни, либо другие. Ведь это не было ни на тех, ни на других, они должны были разорвать в клочья. Ну и то же самое происходит, если у вас вдруг доходы бюджета сокращаются вдвое, да. Вот, кстати, я не договорил, а хотел договорить, что, помните, я говорил, что мы добывали 515 миллионов тонн, значит, по расчётам получается, что оптимальный уровень добычи нефти в России где-то 450 миллионов тонн. То есть когда мы добывали 515 – это был перебор. Значит, там 65 миллионов тонн было лишнее. Теперь, когда мы добываем 300 в этом году – это большой недобор. То есть спокойно, устойчиво, стабильно – где-то 450. На 150 миллионов тонн в год мы упали ниже того уровня, который позволяет плавный переход к новым запасам вести, ну, такое солидное, поступательное, разумное развитие нефтяной промышленности. Это, наверно, важно, эти цифры как-то, чтобы они понимались.