Быстрое развитие конфликта. Ультиматум

Ведь Кеннеди, по сути дела, предъявил ультиматум Хрущёву. Во-первых, 27-го числа в 10 часов 21 минуту по местному времени наши зенитно-ракетные части сбили разведывательный высотный самолёт У-2. Майор Андерсен вёл этот самолёт — он погиб. Это была суббота, и у них до последних дней это называли "чёрной субботой". Сбили двумя ракетами С-75. Это тоже подогрело обстановку. Мы даже получили от директора такую шифровку, что со сбитием самолёта поторопились — в то время, когда идут переговоры по улучшению взаимоотношений между Америкой и Советским Союзом. Мы ожидали худшего от Министра обороны. Вот такой был упрёк. До сих пор этот вопрос по-разному освещается. В моей группе был генерал Науменко, специалист по ПВО. Я ему дал задание — давайте проследим, откуда пошла команда. Команды о сбитии самолёта со стороны командующего группой войск генерала армии Плиева не поступало. Заместитель командующего по ПВО, генерал-лейтенант Гречко Степан Наумович, не получал команды ни от кого. Заместитель по боевой подготовке, генерал-майор Гарбуз, говорит так: «Мы с генералом Гречко посоветовались. Идёт самолёт У-2, опять снимать наши войска. Надо получить разрешение от Плиева сбить этот самолёт. Мы связывались с Плиевым — не могли связаться. И взяли это дело, ответственность, на себя». И дали команду командиру дивизии. Командир дивизии дал команду командиру полка. И дошло до дивизиона. И дивизиону дали команду уничтожить цель номер 33. И уничтожили. Вот такая версия. Поэтому мы и получили, как я говорил, упрёк со стороны Министра обороны — что со сбитием самолёта поторопились. В такой сложной обстановке это ещё больше подогрело напряжение. Кстати, в это время зенитная артиллерия кубинских вооружённых сил открыла массированный огонь. Но у них дальность была 6–8 километров по высоте — они не могли достать. Это тоже подогрело ситуацию. Наши подумали: началась война, раз кубинцы так стреляют. До сих пор не стреляли, а тут — все начали стрелять. Кстати, 30 октября, в одном из писем Хрущёва в адрес Фиделя, а шла тогда переписка между Фиделем и Кеннеди, и между Фиделем и Хрущёвым одновременно, — так вот, Хрущёв в телеграмме Фиделю говорит: «А знаете, дорогой Фидель, а всё-таки сбитие самолёта пошло на пользу». Американцы поняли, что мы готовы к отражению агрессии. Это хорошо. Понимаете, в одном случае — упрёк, в другом — что это хорошо, что мы сбили. И когда Кеннеди, по сути дела, предъявил ультиматум — что надо вывести ракеты с Кубы, это уже после признания Хрущёвым, что, всё-таки, мы завезли на Кубу ракеты в определённом количестве — он сказал, что не может сдерживать своих агрессивных военных. Особенно авиационных начальников, которые настаивали на авиационном ударе. Хотя Макнамара, министр обороны, он был против этого. И в разговорах с ним, уже в 1992-м, в 1994-м годах, он прямо говорил: «Нам, и Президенту, было очень трудно сдерживать пыл авиационных начальников, потому что они говорили, что надо наносить авиационные удары». И если бы не оперативность Хрущёва, эти удары начались бы 28-го. В чём заключалась оперативность? Политбюро собралось и решило, что нужно ракеты выводить. Но надо заявить Кеннеди: пусть они одновременно уберут «Юпитеры» из Турции. А в Турции у них стояли 50 ракет «Юпитер», которые перекрывали всю нашу европейскую часть. Также ракеты стояли на Сицилии, в Комизо, и в ФРГ. И вот подготовили такую шифровку, такое послание Кеннеди. Но чтобы не терять время, — а могли уже начаться боевые действия со стороны Соединённых Штатов, — решили не передавать шифровку Добрынину, чтобы он расшифровал, потом доложил Госсекретарю, а тот уже Кеннеди. Время бы ушло. Решили не шифровать. А прямо через радиостанцию имени Коминтерна — помните, тогда была такая — передать открытым текстом. Секретарь ЦК Ильичёв с этим текстом поехал на радиостанцию, и открытым текстом, на весь мир передали: Советский Союз готов вывести ракеты с Кубы при условии, что Соединённые Штаты уберут свои «Юпитеры» и дадут слово, что не будут нападать на Кубу. И Кеннеди сразу доложили: «Москва передала открытое сообщение». И вот это спасло ситуацию. Если бы пошло по линии дипломатической, со всем этим шифрованием и расшифровкой — потеряли бы время. И могли бы с утра 28-го начаться авиационные удары. А дальше, после этого заявления, Кеннеди всё воспринял здраво. Даже спросил у своих: «А что, разве мы “Юпитеры” не убрали?» А у них по плану они должны были убрать их из Турции. Ему говорят: «Нет». Он говорит: «Ну тогда мы так — сейчас не будем убирать, чтобы Хрущёв не подумал, что мы его испугались. Мы их потом уберём». То есть, в ответе Кеннеди Хрущёву на это открытое послание о «Юпитерах» ничего не говорилось. Но заверяли: «Мы не будем нападать на Кубу, если вы выведете ракеты. И даже будем сдерживать своих союзников». Вот такие даже слова были у Кеннеди.