Моё участие в операции «Анадырь»

Каково моё участие в этой операции? Я, как начальник Оперативного управления, оказался основным разработчиком этой операции под руководством Семёна Павловича Иванова. Мы её скрытно готовили. Четыре дня и ночи мы не выходили из Генерального штаба, готовили вот эту записку — о которой я выше говорил — для рассмотрения на Совете обороны. Когда после утверждения мы уже начали конкретно планировать всё это, то, что я выше сказал, мы определяли боевой состав: какие войска взять, откуда, как и в какие сроки направить их по железной дороге в порты. В портах были созданы оперативные группы от Министерства обороны. Отправляли мы эти войска с Северного, с Баренцева, с Балтийского и с Чёрного морей — с девяти портов. И вот, когда основная группировка была уже отправлена морем, меня вызвал Министр обороны. Это было уже в середине октября. Министр обороны Малиновский вызвал меня и Семёна Павловича Иванова и сказал, что по решению Политбюро нужно направить туда группу ответственных военных для того, чтобы помочь организовать размещение и приведение в полную готовность войск, направленных на Кубу, и организовать взаимодействие между советскими и кубинскими вооружёнными силами. И вот эта миссия пала на меня. Малиновский сказал: «Подготовите группу человек 8–10, всех видов вооружённых сил — генералов, адмиралов — и нужно будет лететь на Кубу». Я на второй день ему доложил состав из восьми человек — генералов и адмиралов. Он утвердил. Потом походил по кабинету и сказал так: «Вот когда всё будет готово, в полной готовности на Кубе, в том числе и ракеты, Вы мне донесёте такой фразой: "Уборка сахарного тростника идёт успешно". Повторите». Я повторил: «Уборка сахарного тростника идёт успешно». Он говорит: «Ну вот, знайте, что такую фразу знаете только Вы и я. И больше никто. И когда прилетите туда, передайте Плиеву, что вся переписка с сегодняшнего дня будет идти в адрес директора. Не Министра, а директора». И поэтому весь кризис Малиновский был «директором». Я на второй же день на самолёте Ту-114 вылетел с этой группой. Должен был сесть в Конакри — промежуточная посадка — но там уже американцы надавили на Секу Туре, и аэродром закрыли для посадки наших самолётов. Я сел в Сенегале, в столице Дакар — это уже при повторном полёте. Первый полёт у меня неудачный получился: я долетел до острова Сицилия, у меня один мотор отказал, и я возвратился обратно. И когда я утром с самолёта выходил, мне передали, что Фрол Романович Козлов — он тогда был вторым секретарём ЦК Компартии — приказал в 23 часа вылететь на другом самолёте. Потому что обстановка накаляется, надо быстрее лететь. И я в 23 часа на другом самолёте — тоже Ту-114 — вылетел с посадкой в Дакаре, а потом уже на Гавану. И там моя задача, та, что мне поставил Министр обороны, заключалась в том, чтобы помогать в размещении войск, приведении их в полную боевую готовность, увязывать вопросы взаимодействия с кубинскими вооружёнными силами — с помощью своих товарищей, которых я с собой взял. Я весь кризис находился там и только возвратился в конце ноября. Там началась моя работа по выполнению задания министра обороны. В первую очередь — это готовность ракетных войск. Мне пришлось побывать на позициях, которые готовились — стартовые позиции для ракет Р-12, побывать на позициях зенитно-ракетных частей, в авиационном полку, на МиГ-21, которые туда были завезены, в сухопутных частях — в мотострелковых полках. То есть я объездил со своими товарищами, по сути дела, основную группировку наших войск. Одновременно посещал и кубинские войска. В частности, в Пинар-дель-Рио я встретился с командиром корпуса Эрнесто Че Геварой. Хотя мы с ним познакомились ещё в Москве, когда он приезжал, когда мы ещё только планировали операцию. А там мы уже с ним встретились во время кризиса. Постоянная была связь и встречи с Раулем, с Министром обороны, и с начальником Генерального штаба — майором Серхио Дель Валье. Они тогда все были майоры. Также с командующим Центральной армией Хуаном Альмейдой.