https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=3531
Пришла повестка мне в 44-м году, в мае месяце. Нас трое из деревни нашей. Приехали в район, быстро комиссию [прошли]. А комиссия была так: повернись и иди, здоровый, быстренько. Ребят отправили, а меня оставили. Меня, ещё троих из Гусево оставили. Мы ничего не поймём, что такое, что нас не отправляют. И тут я говорю: «А почему нас на фронт не отправляете? Мы на фронт хотим». Вот тут я запросился на фронт. Я говорю: «Я в деревню больше не поеду, я хочу воевать». Вот тут это было. Военком говорит: «Успеете, повоюете, надо тут повоевать». Как он сказал: «Наш тыл – это тоже война. И без нас войны не будет – нас победят. Мы все потихоньку. Вот мы вас вернём». И меня вернули. Сказали, что мне восемнадцати лет не было. В октябре мне [исполнялось], а это в мае. Меня вернули. Потом меня вызывает председатель сельского совета, Морозова была и говорит: «Санька, это я попросила, чтобы тебя оставили. Некому хлеб молотить, некому убирать, некому на комбайне работать». А меня брат-то научил на комбайне, как заводить его, косилку отсоединили. А женщины серпами убирают, снопы ставят. А потом это на носилках снашивают, складывают скирду. Это, может быть, ещё неделю они таскают, а потом в комбайн запрягают лошадей, народом и комбайн этот тащат. Он тяжёлый же комбайн на колёсах, притащат, установят, вот тут я его завожу, и начинается молотьба. Без меня никто больше не мог. Мы хлеб убирали здорово. Потом осенью уже, когда хлеб-то убрали, большие эти кучи закрывали, чем попало. Богатый урожай был. Запрягали всех лошадей, в том числе подводы – вот лошадь, сбоку другая, брички. И туда мешков двадцать, а то и тридцать накладывают – и в Шегарку. И никогда не забуду, от Гусево только свернёшь недалеко, там Кривошеинский тракт, а как начинают до самой Шегарки, с севера прут Молчаново, Шегарка, Кожевниково. От Шегарки приезжаешь с Бакчарского тракта до Каргалы, столько зерна везут. Такие склады огромные. Вот мы этими мешками опускаем это зерно полусырое. Тут подходит пароход, как раз на Оби. Пароход стоит – трубы такие, это зерно – туда. Мы таскаем наверх. Большие прямо там, ну метров пятнадцать-двадцать, наверное, не меньше. Трапы сделаны деревянные, чтоб не поскользнуться, с мешком идёшь, высыпаешь, мешки – домой. И всё время возил, таскал мешки эти. И всё лозунги… Видимо, работали правильно. А потом и в начале – табак, листья огромные. Табачок для фронта, всё для фронта. А в Томске тогда табачок-то был, на фронте-то он незаменимая [вещь], поддерживает дух, что там говорить. И лён, и конопля. Вот сейчас её запрещают, коноплю, но конопли мало, в основном, лён. Из него пучки связывали, отправляли на фабрику или куда – делали мануфактуру.