В госпитале я провёл практически полгода. Сперва в полевом госпитале, а потом в городе Перемышль во фронтовом госпитале, где меня даже положили в палату смертников, потому что у меня легкое раненое начало заполняться жидкостью. Посчитали, что я, мол, могу отдать свою душу богу. Но, слава богу, молодой организм, живой, крепкий ещё был, он с этим делом справился. Где-то после кризисного состояния перевели в обычную палату, затем отправили в Донбасс. В Донбассе был такой посёлок Новочайкино, это недалеко от Макеевки. Вот там я лежал, меня там прооперировали, удалили осколок торчавший в плече, до этого его ещё не удаляли. Снова прооперировали ноги, потому что они у меня не заживали длительное время. А из лёгкого осколки брать они не рискнули. И для удаления осколка из лёгкого меня отправили в Ленинград в военно-медицинскую академию, куда меня привезли в августе 45-го года. И там было два известных тогда профессора – Куприянов и Колесников. Вот они сделали операцию, разломали мне рёбра, развели их, вытащили этот осколок, он у меня дома до сих пор хранится как памятная вещь. А рёбра свели обратно, они срослись, и всё. Я вам скажу, на фронте я курил. А вот когда мне делали операцию и удаляли осколок из лёгкого, то вот эти два профессора военно-медицинской академии Колесников и Куприянов мне сказали: «Хочешь жить – не кури». И я всю жизнь не курю.