Больше всего, конечно, все они боялись ампутации. Я не могу припомнить даже такого случая, что я должна была уговаривать его, наставлять его на то, что это нужно, необходимо. Наверное, вот я не могу припомнить такого случая. Наверное, были у других такие, у молодых девчонок, которые тоже работали санитарками. Хотя, честного говоря, таких молодых санитарок не было, точно не было, я была одна и меня очень любили.Я была девчонка. И видно было, что вообще девчонка со школьной скамьи. Хоть все говорили «Сестричка», да, никто не кричал «Сестра!». Как теперь в больницах иногда кричат: «Сестра!», только «Сестричка».Единственное, что я хочу сказать, что во дворе этого нашего госпиталя рыли, ещё в самом начале войны, рыли бомбоубежище, но никто из больных не хотел спускаться в бомбоубежище, нет, не хотели. Они сказали: «Мы уже отвоевали, в бомбоубежище не хотим». И я ни разу не была. Мы никто не ходили в бомбоубежище.