https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=1178
Ночью в этом же самом доме, только в другой горнице, на полу полно нас, все спим в одежде. За какой-то печуркой я легла между родителями, вдруг мне бьёт прикладом в спину немец. «Штеф!» – вставай. «Шнель-шнель!» – иди, в общем. Я думаю: «Не буду я с тобой выходить на улицу». Перед дверью стоял стол большой, на нём – маленький. Раньше как делали – из банки фитилёк, вот этот фитилёк горит и всё. Я взялась за этот стол и его спрашиваю: «Вас вильт?» «Мессер, во ист майне лонге мессер!» Когда нас заставляли чистить картошку, у хозяйки не хватало ножей, он мне дал нож свой, этот немец. Когда целый бак громаднейший начистили картошки, думаю: «Где же этот немец, куда мне деть его нож?» И я в этой картошке так и оставила этот ножик. И сейчас он говорит: «Мессер, во ист майне лонге мессер?». Где мой большой, длинный нож? Я молчу, он опять: «Во ист майне лонге мессер?» Я ему: «Даст ферштее», говорю: «Нихт, во ист дайне лонге мессер!» То есть я понимаю, что ты хочешь, но я не знаю, где твой нож! Потом говорю, его спрашиваю: «Где картошка?» «Ин ди кюхе» – на кухне. Говорю: «Дайне лонге мессер ин ди кюхе», ушёл, всё. Родителям я даже об этом эпизоде ночном не рассказывала, ничего не говорила, не знаю, знали они об этом – не знали, все спали, и лишь один мужчина на локоть поднялся, потом меня спрашивает: «Что ему надо было?» Я говорю: «Ножик».