Загрузка
00:00
/
03:16
Зима. Холод
Зима была очень холодная, вот сейчас она очень дождливая, а тогда была очень холодная. Промерзали наши покрывала, закрывали мы форточки, закрывались стекла, старались даже подушками закрывать. Это все, конечно, промерзало. Потому что в дровяниках было пусто, раньше так они назывались, во дворе дровяники, где обязательно заготавливали дрова, потому что у всех было печное отопление. У нас была в одной комнате большая кафельная печь, которую нечем было топить совершенно, потому что в неё надо много дров. Но иногда мама и тётя разрешали немного подтопить её, немножко открыть и поставить корыто и хоть помыться немножко.Были шторы изо всяких одеял, из всяких теплых вещей. Все рамы были заклеены перекрещенными бумажными лентами, чтобы они не трескались, вот так вот скажем. Все окна были завешены темным обязательно. Мы не спускались в бомбоубежище, бомбоубежище у нас было в большом толстовском доме на Рубинштейна. Никогда туда не ходили. Тётка моя тоже врач, она была очень тяжёлая сердечная больная, она умерла от голода, потому она ничего не могла есть из того, что мы ели. Она умерла. Остальные трое дядей тоже умерло. Один умер дома, и тётка поэтому потом уехала. Он умер, она увезла девочек, трехлетнюю она посадила на окошко, и сказала: «Сиди на окне и смотри на улицу». А старшую она взяла за руку и увела ее к маме моей. Не было у нас никакого отчаяния. Мы боролись за существование, мы просто боролись за существование. Кто чем и как мог. Когда я везла на саночках большое ведро и кастрюлю с водой с Литейного, то на повороте с Литейного на Невский проспект, у меня с саночек упала моя вода, вся разлилась. Я поехала снова за водой. А что делать? Вы знаете, не было отчаяния. Или это молодость? Не было отчаяния.
Читать интервью
