Загрузка
00:00
/
03:22
Как мы спаслись от очередного погрома
Ну и вот осталось 1200 человек. Так же ходили на работы. Люди, у кого была возможность, начали строить схроны, потому что знали, что нас оставили ненадолго. У моих родителей была одна знакомая семья, Зелинские. Их сын Стас Зелинский пошёл служить в полицию, чтобы его не угнали в Германию и, возможно, был связан с партизанами. Он пришёл к нам в гетто и сказал: «Что-то мне не нравится, как...». Это было спустя два месяца после первого погрома, в октябре. «Мне не нравится, что-то немцы затевают. Вы на всякий случай уйдите». Мы подняли проволоку, проползли и закрылись в пустом доме, который стоял рядом. На утро всё было тихо и спокойно, ничего не произошло. Мы вернулись обратно. Потом снова взяли кашу, бутылки с водой и повторили всё. Опять ничего не было. На третий раз Стас снова нас предупреждал: «Действительно, вы уйдите, что-то там затевается, уйдите из дому». Но человек теряет бдительность. Раньше мы надевали на себя что потеплее и получше, а тут взяли, что висело на вешалке. Воду с собой не взяли, и пошли. И вот, как обычно в 5-6 утра, всё началось. Мы видели, как людей сгоняют. Они рыскали повсюду, вытаскивали из схронов, слышались крики. Мы наблюдали это в щёлки. Потом всё стихло, и мы сидим один день, второй, третий. Без еды можно, а без воды невозможно. Человек 20 было в этой квартире. Мы, я, мама, папа, и ещё один человек по фамилии Майданник, у которого были ключи. Его жена и маленький сын погибли во время первого погрома, он остался один. Людей там было много, но я не помню всех. Помню только свою семью и Майданника, чья это была квартира. Ещё было много людей в доме с нами, но я не помню. Даже пытаюсь вспомнить, каким туалетом мы пользовались, когда были там – не могу вспомнить. Дальше я помню, а это не могу вспомнить – ну, бывает такое.
Читать интервью
