И потом нам нужно, мы стали уже думать, уже нас не кормили. Мама снова уходила, меняла какие-то кофточки, какие-то рубашечки, что у нас было, по домам у местного населения. И как-то выменивала там то на хлеб, то на муку, чтоб прокормиться. Нашим мамам надо ставить памятники. Ведь они остаются одни с детьми, со всеми невзгодами, что выпали на их плечи. Бедные женщины, как им было тяжело. Молодцы, они молодцы, они без истерик, без паники они несли свою ношу до конца. Ношу мамы, мамы – хранительницы очага. Моя мама прожила до восьмидесяти лет. Слава Богу. Жила она, уже когда сестра закончила, я уже уехала в Ленинград, вышла замуж за школьного друга старшей сестры, а он здесь служил и вернулся после. У сестры младшей родилась девочка. И мама уехала в Киев. И мама не хотела возвращаться в Петербург, в Ленинград. У неё столько воспоминаний, воспоминания 17-го года, потери родителей, голод в 17-м году и потом война 41-го года, эти эвакуации.