Загрузка
00:00
/
02:01
В оккупации. Бедность
Очень бедно, так как они разграбили, ох, нельзя так, грех говорить, разграбили всё село, колхозы. У нас тогда было 25 колхозов в селе. Овец, коров, быков – всё это поутащили, даже кур. Мы до сих пор переживаем, что кур даже, и то растаскивали у частных лиц. Овец, собак стреляли, прям всё как-то: «Партизаны, партизаны, партизаны». Бедность была ужасная. Значит, в основном питались, правду говорю, корнем. Моя мама умела печь, вы не поверите, есть конский щавель, так называется растение, она лепёшки могла печь, не только для себя, и для других соседних детей лепёшки. Дальше, корень солодки ели, засаливали. Он хороший, до сих пор помнится. Губы жёлтые становились после него. Дальше, улиток. Да, в лес идём – насобирали, кто полведра и так далее. Улиток отваривали, кушали. Один даже мальчик попробовал змей, хотя мы все смеялись. Сейчас его фамилию не помню, но он тоже был шустряк: «Я съем!» Мы говорили, что нельзя, так как нам бабушки так говорили. В основном они остались, мамы. У нас, у каждого, на улице родители погибли. Это у Зиновьевых, у Добряковых, у Лагутиных, у Марковых. Остались дедушки, бабушки, наши мамы. Ну, что, сами на себе они пахали землю, сеяли вручную так, как в древности, как мы смеялись.
Читать интервью
