Значит, из этого барахла всего, что было приготовлено, не осталось ничего. Всё было разграблено, вплоть до старых стульев и так далее. То есть прийти было практически некуда. Кстати, потом, когда уже Красная Армия пришла, мы нашли свои же стулья у той соседки. Ещё что-то у той соседки. Всё понаходилось. Только никто нам не отдавал, и мы не спрашивали уже. Ну, вот так, жили дружно, а когда, значит, они поняли, что им ничего не будет, а тут можно всё взять – они всё и взяли. И когда мать видит, что такое дело, в доме жить нельзя, вещей никаких нету, мы решили пойти к дедушке. Дедушка жил где-то, ну, может быть, полкилометра от нас, в таком же примерно домике жил. И тут, значит, пришли полицаи вместе с немцами и у нас на глазах начали избивать дедушку. Ни за что. Просто повалили его, начали его избивать, и там же через дом жил бабушкин брат, который был священнослужителем. Этот полицай знал, что он священнослужитель, и избивали их обоих на глазах у детей. Ну вот, значит, мы у дедушки не остались, и мы пошли, мать нас повела.