Арест отца и обыски

Ну, самого ареста я абсолютно не помню, потому что он был арестован на работе тогда, когда он работал в Разведывательном управлении РККА. А вот в этот же день, 13 мая 1937 года, обыски сначала на даче, а потом в Москве на улице Мархлевского – это я прекрасно помню. Что сказать в отношении того… детали? Может быть, это не так важно. О деталях – ну, там кто стоял в дверях, как не разрешали выходить из помещения в момент обыска, как каждую книгу перелистывали, как спрашивали, нет ли оружия. Ну, видимо, это нормальное явление при обысках. Если говорить об арестах – не совсем нормальное явление. Потому что так, как мне думается, не должно было бы быть. И то же самое было в Москве. Спрашивали, не имеется ли оружия. Но все были настолько растеряны и перепуганы, что все отвечали, что нет оружия. А потом, когда приехали в Москву и под постельным бельём обнаружили парабеллум, то вписали это в протокол как сокрытие оружия. Кстати говоря, парабеллум был с личной надписью за подписью одного, мягко говоря, не очень хорошего человека. Если хотите, могу прочитать запись, потому что помню слово в слово, включая ошибки. Золотая монограммка на ручке парабеллума с левой стороны, и там было так: «В память разгрома 52-й банды на Подоле. Артур Христиановичу Артузову от Подольского отдела ГПУ». И подпись. Первую букву не помню, инициалы не помню. Заковский некий. Кстати, потом, после убийства Кирова, он был назначен в Ленинграде вместо Медведя и Запорожца, и там у него были какие-то многочисленные репрессии. Потом была чёрточка на этой монограммке и дата – второго, второго, двадцать второго. И подпись внизу: «Револьвер атамана Погибы». Вот, собственно говоря, обыск. Ну, кроме этого револьвера и описи всего того, что находилось в квартире, по сути дела больше рассказать нечего.