Мы брали тяжёлые бомбы, и ими за ночь могли разрушить эти оборонительные укрепления для того, чтобы войска уже с рассветом могли переходить в атаку через те участки, которые были разрушены нашими бомбами. Это особенно характерно было при разрушении обороны под Кёнигсбергом. Эта оборона считалась вообще неприступной, немцы были великие мастера по части фортификационных, оборонительных сооружений, и фронты не всегда могли сами справляться с этим. Тогда привлекали нас. И под Кёнигсбергом тоже неделю, кажется, билась фронтовая авиация, артиллерия, крупные калибры артиллерии привлекались. Прорвать оборону невозможно было, тогда обратились к дальней авиации. Тогда было направлено, по-моему, 150 самолётов в плотном боевом порядке, под прикрытием примерно такого же количества истребителей. И прорваться к этому потоку никто не мог тогда. Мы вышли тогда в район обороны Кёнигсберга и одним ударом разрушили все эти оборонительные сооружения, и тогда уже войска фронтов могли броситься в атаку для того, чтобы взять Кёнигсберг, и Кёнигсберг действительно пал тогда. Вот такой был один из случаев.