https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=3030
Вышел, впереди была деревня, но там не было ни одного живого человека, никого живого вообще. Стоит себе деревня, да и всё. Я переждал изрядно, уже утро, далеко не раннее, а всё ещё никого там нет. Я поэтому зашёл в крайнюю избу этой деревни, я вышел на край деревни, не выходя из леса, а только наблюдая деревню из леса. Там был старик, это был единственный дом, где был живой человек. И он мне рассказал, что здесь бывают немцы, наезжают, пошастают по хатам, заберут что-то, что им нужно было бы и уходят. Но бывают, как он сказал, и «красные». И это меня как-то насторожило: где они бывают, откуда? Я оставил ему комбинезон, попросил во что-то одеться, у него ничего не было. Но он зато с собой увлёк на чердак одного довольно добротного дома, и там мы нашли какие-то разбитые ботинки. Я их привязал к ногам своим, он мне из чердака показал, где эти деревни, где бывают немцы, но где бывают и «красные», как он сказал. Одна деревня была впереди, я помню её название – Рассвет, а вторая деревня – Брутово. Но к Брутово вёл мостик, а мосты, как правило, под охраной, и меня это не очень привлекало. Я пошёл в деревню тоже лесом, лесом, не выпуская эту деревню из вида, этот Рассвет, и, значит, вдоль кукурузного поля, с уже хорошо поднявшимися стеблями, я проник тоже в крайнюю-крайнюю избу, которая немножко на отшибе стояла. Там были женщины, которые мне ровным счётом ничего не сказали, на любые вопросы «мы не знаем, мы тут не бываем, мы никого не видим». Никак я не мог их разговорить, тем более, вид у меня был очень даже не очень. Шли дожди, я был мокрый весь, в руках у меня пистолет был. И поэтому я сидел и пытался их как-то разговорить, но не получалось. Потом вдруг девчонка, которая там же была, как-то скороговоркой проговорила: «Вот дядя Ваня идёт» и выскочила. Думаю, ну сейчас дядя Ваня придёт, кто он. Если, если он действительно наш, это слава Богу, но это может быть и какой-нибудь полицай, это совсем плохо будет. Но вдруг там послышался на ступеньках топот сапог солдатских, распахнулась дверь, и в двери стоял младший лейтенант пехотный, до сих пор помню его фамилию – Сафонов, из 953-го пехотного полка. Я перед этим, кстати, когда почувствовал, что сейчас сюда кто-то войдёт, я потихонечку отстегнул крючок, державший створки окна, в расчёте на то, что в крайнем случае, если мне что-то не понравится, я могу выстрелом остановить того, кто сюда попытается войти, а сам через окно в кукурузное поле, опять в лес, а там будь что будет. Но до этого не дошло, это был этот самый Сафонов. Он спросил: «Ну что же мне с тобой делать?», я ему рассказал всю эту историю. Я говорю: «Лучше всего, если бы вы меня перевели через линию фронта». Он говорит: «Видишь ли, мы идём на боевое задание». Я говорю: «Вопросов нет, командир, бери с собой, я тебе обузой не буду. У меня правда только такое оружие – пистолет». Он говорит: «Ничего, будет бой – будет оружие», успокоил меня, ну и хорошо. И я пошёл с ним. Но на задание они так и не вышли, потому что та река, которую нужно было форсировать, после дождей, которые там прошли, так сильно вздулась, что её перемахнуть было очень трудно и даже нельзя, наверное. И это повлияло бы на характер боя, который они намерены были провести, они должны были выбить или штаб дивизии, или штаб полка немецкого.