https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=2933
Как и во всяких городах, нашлись люди, которые и в блокаду жили очень хорошо. Поскольку многие квартиры опустели, эти люди их грабили и продавали на чёрном рынке награбленное. А чёрный рынок процветал всегда. На чёрном рынке обменивали добро, которое в этих квартирах взяли, на спирт, на хлеб, и так жили припеваючи. Особенно, я знаю, воры-уголовники, которые остались в Ленинграде, те вообще жили лучше всех. Во-первых, грабили прямо на улице – обессиленный человек идёт, по голове тюкнул его, всё снял: пальто костюм, деньги. Так что таких было полно. Уже потом, к концу 43-го года начали бороться, создали такие оперативные отряды. Причём товарищ Сталин издал специальный указ – этим отрядам разрешалось расстреливать на месте. Если грабителя брали на улице, то расстреливали тут же. И я застал это дело, конечно, со своей группой. Мы-то не расстреливали, но при нас расстреливали. Прямо на улице останавливали, отводили в сторонку. И трупы не убирали, так оставляли валяться. Потом специальная команда ездила и убирала эти трупы. Кошмар, что творилось. Я уже потом, когда по Ленинграду гулял, встречал многих, в основном воров, бандитов, которые всю блокаду прожили там. Ведь что делали – это даже есть документальный фильм. В Ленинграде есть Марсово поле, и там дорога шла, домов нет ни справа, ни слева. Слева от дороги – река Мойка, а справа – Марсово поле обширное. Автомашина везла продукты, об этом уже заранее знали эти бандиты. Они, не останавливая машину, запрыгивали на ходу в грузовик и выкидывали оттуда продовольствие. И в Ленинграде, что надо сказать, никакой борьбы практически не велось с этими бандитами, потому что всю милицию, как началась война, отправили на фронт. И ленинградцы практически остались один на один с ворами и бандитами. Это потом начали потихоньку восстанавливать милицию. Так что Ленинграду досталось, конечно. В Ленинграде, когда кончилась блокада, сразу появились люди, которые всю блокаду жили припеваючи. У них во время блокады золотые вещи были, драгоценные камни и ещё чего-то – то ли они воровали, то ли ещё как-то добывали. И всю блокаду эти люди прожили неплохо, в то время как большинство умирало с голоду прямо на улицах. Я знал таких людей, у которых после войны оказывались квартиры буквально забитые антиквариатом. У меня был знакомый один, Володя Каплан, жил на Невском в коммунальной квартира, но комната у него большая – 40 метров. И когда я демобилизовался, зашёл к нему. Эта комната была, как комиссионный магазин, там буквально было не пройти. Уставлена всякими ломберными столиками, шкафчиками каким-то антикварными и так далее. Володя потихоньку это дело распродавал и жил себе неплохо. Кое-кому удавалось так жить. Конечно, сейчас уже никто не напишет, но вообще в блокаду были резкие расслоения. Были люди, которые всю блокаду жили припеваючи, а были такие, которые умирали с голоду прямо на улицах, падали. На Большеохтинском кладбище целый большой участок отведён погибшим в блокаду. Братские могилы там вообще человек по пятьдесят, и отдельные могилы тоже, тех, кто в блокаду умерли. У меня отец всю блокаду был в Ленинграде, его в самом начале войны назначили директором фабрики, чтобы перепрофилировал её на выпуск мин, а на фабрике, я вам говорил, запасы казеинового порошка, спирта. И отец так как-то прожил. Ну, конечно, выглядел он ужасно, когда я приехал в Ленинград, демобилизовался, кожа да кости, буквально скелет. Отцу было только сорок шесть лет, а он производил впечатление дряхлого старика, особенно по сравнению с мамой, которая из эвакуации, из Миасса вернулась цветущей женщиной. А отец был буквально как старик дряхлый. Он и прожил после этого недолго.