https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=2790
Судили мы коменданта одного концлагеря. И уже допросили его, а потом с нами был переводчик, он переводил всё это. А потом один свидетель подходит ко мне, и перерыв как раз заседания, на перерыв ушли судьи в комнату там специальную, он подходит и говорит: «Вы знаете, я знаю вашего переводчика. Он там был в этом. Я тоже там был, в другом спецлагере. И он там вовсю помогал немцам». Я говорю: «Подождите минутку», пошла это сказала. Его взяли в контрразведку. И нам пришлось заново вести весь процесс с другим переводчиком. Вот так что его узнали с другого лагеря эти…Вот был у нас вот такой немец, говорили, добродушный. Ещё, говорили, просил научить его ругаться. И вот его наши матерным словам учили, эти ребята, которые сидели в этом лагере, по-русски. А он такой доносил всё коменданту, и потом сажали там и издевались над этими людьми. Всякое бывало. А потом мы вот ещё в 46-м году уже, судили мы в городе Лангензальце, что ли, мы тогда были. Я уже сейчас не помню, в каком городе мы были. Вот и, да, в Лангензальце, он «бауэр» был – ну это помещик, как по-нашему. Вот и он имел большую усадьбу, там много было у него обслуги. И русских полно было, чехи были, поляки были из обслуживания. Потому что у него большие фермы там были – свиная ферма, коровья и так далее. Вот и он издевался над ними. Он кормил их вместе со свиньями, насиловал. И в общем, было полно у нас его обслуги, которые все проходили свидетелями, рассказывали про него. А его судили. Но он уже был лет за шестьдесят, если не больше. Вот такой уже старик, можно сказать, был. Целый день у нас с утра до вечера был допрос этих свидетелей. И вот потом делали перерыв, ушли на перерыв, а я пока там со стола протокол свой, пока собирала всё это себе за столом, одна свидетельница подходит ко мне и говорит: «Разрешите нам покормить его». Я говорю: «Господи, а вы что о нём заботитесь?» – «Ну всё-таки он же человек». Русская женщина, свидетельница. Я говорю, ну хорошо, сейчас я пойду и у председателя спрошу. Я прихожу туда в комнату к нему и говорю: «Ну вот это только русская душа может так относиться к врагу. Разрешите, говорит, покормить его? Он же голодный, с утра ничего не ел». Председатель трибунала говорит: «Вот это забота, действительно, только русские могут простить то, что он вытворял. Ну пусть покормят». Вот они принесли ему в миске кашу и принесли кружку молока. И он стоял около окна, а у него эта большая усадьба, и такая аллея прекрасная проходила, и вот он смотрел в это окно, и стоял ел эту кашу с молоком. А потом, когда суд вернулся, уже дальше дело продолжать, допрашивать остальных свидетелей, там и закруглять, последнее слово ему и так далее. Так он перед судом встал на колени и просил прощения. «Я, – говорит, – осознал, что вёл себя как завоеватель, издевался, но прошу меня простить». А мы потом смеялись: «Конечно, простить, раз боялся, чтоб в Сибирь его не отправили». Вот, в общем, на коленях просил прощения. И перед этой женщиной то же самое. Высмотрел, где она там сидит, и туда махал головой: «Прошу у вас прощения за всё».