Потом мы освобождали землю, на которой была село, где сожгли всех жителей и сейчас там музей есть в Белоруссии. Всё сожжено. Они с белорусами не так, как с украинцами, которые находили с немцами общий язык. Каким-то образом Украина уцелевала. А белорусы не могли. Но в Белоруссии партией руководили умные люди. Было распоряжение от правительства и партии готовиться к бою. Все жители им помогали отправиться в лес, они брали с собой своих детей, какую-то еду незначительную и прятались в лесу. И все были в лесу. А леса там густющие-густющие. Немцы захватывали деревню, а людей нет. Вот так было. И поэтому, когда мы приходили, занимали деревню, они шли прямо толпами из леса. Было так радостно, так было хорошо, прямо удивительно. Вот это я тоже хорошо запомнила, как хорошо после боя встретить людей живых. Были случаи. Я помню в одно село мы вошли, женщины плачут, очень многие женщины вдруг плачут. Все радуются, а эти плачут. И потом молодёжи мы не увидели. Оказывается немцы, всех девочек собрали и отправили в Германию, в публичные дома, а парней забрали на работы. И село пустое. И вот пришли, родители пришли из леса, а детей-то нет. И поэтому все плачут – немцы их туда отправили. Такие случаи тоже были.