Где-то в конце июля – начале августа 43-го года, нас направили в город Коломну, есть такой Морозовский лес. Там пополнялась 5-я гвардейская стрелковая артиллерийская дивизия. И я из пехотинца стал артиллеристом. И в это время я уже был разведчиком. Главная задача наша была – определять огневые точки противника, корректировать огнём нашу артиллерию. Декабрь 43-го, январь, февраль, март и апрель 44-х годов под Витебском был прорван фронт примерно на десять километров шириной и в глубину до тридцати километров. Образовался такой котёл. В этот котёл вошла наша дивизия. И я помню даже деревни, где это были. Это были жестокие бои за взятие города Витебска в Белоруссии. Много людей там погибло. Очень много – и наших, и немцев. И мы определяли там всё, корректировали. И где-то в марте месяце 1943-го года начальник разведки капитан Каркан говорит: «Иван Евгеньевич, пехотная разведка идёт в тыл противника. Желательно, чтобы один из наших людей пошёл с пехотной разведкой». Для чего? Для корректировки огня из тыла противника. Он и спрашивает: «Кого бы ты послал?» Я говорю: «Я сам пойду». И в тыл противника я сам пошёл. Научили меня, подготовили. Когда мы сходили, всё выполнили, командир полка, который меня очень хорошо знал, причём с любовью относился ко мне, говорит: «Вот знал бы я всю подноготную. Вот ты не доучился в Златоустовском пулемётном училище, поэтому вот тебе удостоверение и езжай в 1-е Киевское артиллерийское училище, которое находилось в эвакуации в Красноярске». И уже в апреле 44-го года я уехал в Красноярск.