Потом мама моя умудрилась разбить лицо себе. Она боялась очень покойников, и в покойницкой разбила дверью себе лицо всё. У неё началось загноение, и нас отправили на санитарном поезде в госпиталь в Свердловск. Там её оперировали. До апреля 42-го года я житель блокадного города, мы уехали в апреле. Если бы у мамы с лицом не случилась вот такая беда, мы бы не уехали. Вот так, всё случилось так. Ну а дальше мы в Казахстане оказались, с казахами жили. Мама работала медсестрой всю войну. Жили мы в отсеке при медпункте, поэтому видела я людей и без рук, и без ног, держать помогала. Девочка фельдшер, 18 лет, ей оторвало руку под Сталинградом. И она сильно, это неудобно говорить, пила, конечно.