Еврейское гетто было огорожено колючей проволокой на несколько кварталов, в которых жили только евреи. Кстати, у них тоже были подпольщики, и они общались с этими подпольщиками города. Когда их должны были расстрелять, мама знала и сказала одному еврею, который был у нас во дворе – чинил дилижанс – кареты, на которых немцы ездили. Но мама сказала, что что-то готовится и надо уходить. Но куда им уходить? Им тоже уходить некуда. Было это еврейское гетто прямо рядом с базаром. Он был наклонённый, помимо построек, торговали. И эти евреи кричали нам: «Хотим чего-нибудь, купите!» Мне тоже приходилось участвовать в таком. Значит, как выходишь, вот тут рынок, тут вот этот наклон, а тут вот это еврейское гетто, вот здесь заходили мы, а потом по этому наклону тоже торговали. И, значит, мы могли спускаться, и получалось через дорожку только – и гетто. Тут можно было бросать. Вот, бросали. А они деньги там… Ну, деньги у нас, я говорила, были украинские и немецкие были, марки. Но марки мама не приносила, ей платили украинскими, карбованцы были.