Отношение к новаторству Юрия Любимова

Любимов – в общем-то, это некое продолжение творческой позиции Мейерхольда и Вахтангова. То есть корни имелись довольно глубокие и, я бы сказал, классические. Поэтому мама очень уважала творчество. Хотя она сама никогда даже и не порывалась, и Юрий Петрович ей не предлагал сыграть что-нибудь в Театре на Таганке. Потому что она была действительно актрисой другого характера, другой школы. Но в Вахтанговском театре она играла, очень любила играть водевили. Самые любимые вещи были – это ее водевили. Она говорила: «Саша, я, – говорит, – клоун. Вот мне самое главное – прийти и чего-нибудь схохмить». Как с детства это было, они хохмили с подружками, так у нее, видимо, в творческом характере это и осталось. Да, школы были разные, но она очень одобряла, ей очень нравились спектакли Театра на Таганке, она активно сама участвовала в них. Ну, опасались ее резкости. И потом, она могла не сдержаться и даже по Юрию Петровичу пройтись при всех. В общем, ее боялись, но, как правило, замечания у нее были довольно правильные, и поэтому я думаю, что ее все-таки уважали. И Юрий Петрович ее уважал тоже. Ну, болезненно, как всякие творческие люди с повышенным честолюбием, конечно, реагировал, но иногда прислушивался. Ну, я бы не сказал, что ревностно. Он понимал, что это его помощник и верный друг. Ну и потом, она в режиссуру не лезла, она в основном текстами занималась. Иногда актерам сделает замечание. Поэтому нет, здесь конфликтов вроде не было.