https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=3523
Со мной был эпизод один, который был очень страшен, конечно. Когда мы готовились в одном из моментов, связанных с артиллерийским обстрелом, вызывает меня командир нашего отряда старший лейтенант и говорит: «Юра, – ну, я ещё молодой был, – решил послать тебя в штаб бригады за секундомерами». А это тридцать километров вверх по Одеру. «Вот тебе быстроходный глиссер, садись, там пулемёт на треноге стоит заряженный, если что, будешь стрелять. Доберёшься уже до бригады, забираешь секундомеры». Это нужно было для какой-то размеренной стрельбы через секундомер, не знаю, это дело артиллеристов было. Ну, короче говоря, я и водитель на этом быстроходном катере пошли. И только мы отошли, начали нас подстреливать, с левой стороны Одера стрелять. Я берусь за пулемёт, чтобы стрелять в ответ. Там не видно, откуда, чего там – с берега стреляют по нам, а я тоже стреляю туда. Но не вижу, куда стрелять-то, чёрт его знает, где они там спрятались, они же в кустах там где-то. Это был какой-то промежуток времени, может быть, минуты три-четыре. А потом ничего не было, катер быстроходный, попасть очень сложно, очевидно. Попытки-то были, свистело, но не получилось ничего. В бригаду пришли, там вначале отсчитали мне этих секундомеров. Я их, помню, за пазуху положил. И сразу направляемся обратно. А это было днём, но пока мы тридцать километров туда шли, пока там всё оформляли, потом оттуда шли, уже настала вторая половина дня. И оттуда нормально ещё пришли, никаких обстрелов. Наверное, немцев уже или выгнали, или, может быть, этого и не было, не знаю. Тишина была во всяком случае. А наши бронекатера стояли с одной стороны полуострова, в тёмной стороне, а катера другого отряда стояли на светлой стороне. И когда водитель нас высадил, я ему говорю: «Ты туда нас довези». – «Да ну, вот тут сами дойдёте, тут немножко пройдёте, а мне надо уйти опять в состав бригады». Короче говоря, отказал нам пройти через мыс для того, чтобы войти к нашим бронекатерам. А ко мне в бригаде ещё пристроился какой-то хозяйственный руководитель с какими-то делами, связанными с бригадой, то ли с нашей, то ли с другой. Короче говоря, мы уже оттуда вдвоём возвращались. И когда водитель нас высадил, мы пошли в ту сторону, где в тёмном месте наши бронекатера стояли. Идём и уже подходим, а бронекатеров-то нет. Они уже снялись и ушли на стоянку – где-то стоянка была, на которой нужно было организовывать артиллерийскую подготовку. А те катера, которые с другой стороны, наши меньшие братья, как говорится, уже отходят тоже. И мы остаёмся вдвоём. Но дело в том, что ещё появились самолёты, в воздухе кружат, и они начали обстреливать бронекатера. У бронекатеров-то были ПШК, катера могли как-то огрызаться. А мы бежим к нашим, а самолёты заходят и в нас стреляют. Вот буквально рядом – то здесь, то справа, то слева. Нас всё время поливают, а мы не можем ничего, у нас ничего нет абсолютно. Просто тут было страшно потому, что ничем не можешь ответить, а тебя расстреливают практически. Мы подбегаем, бронекатера постреливают, а этот командир бригады уже отошёл, наверное, так метров сорок от берега. Мы кричим: «Вот, вот!» И он молодец, не оставил нас. Если бы он нас оставил, мы могли бы, конечно, погибнуть, потому что кто бы нас там искал, Боже мой, на этом полуострове, кому мы там нужны были, когда шли на Берлин уже. Чёрт его знает, может, искали бы, а может, не искали. Трудно тут сказать. И он всё-таки причалил несмотря на то, что самолёт пытался что-то сделать. Но те катера, которые были, они огрызались, но ведь он тоже осторожничал, лётчик-то. Короче говоря, посадили нас, и мы уже в темноте, почти уже втёмную пошли искать теперь место, где была нужная дислокация. Это был момент, который особенно мне запомнился в связи с тем, что, фактически, нас расстреливали, а мы ничем не могли помочь. А потом подошли, когда обнаружили место, где катера стояли. Тут повесили фонари немцы, потому что они чувствовали, что флотилии готовятся. Осветители бросали, как обычно. Они спускались сверху и освещали. Но, наверное, не определились, хотя и бросались. Короче говоря, я нашёл свой катер. Уже было темно, нашёл командира, говорю: «Товарищ старший лейтенант, я ваше приказание выполнил, вот секундомеры». А он мне говорит: «А мы думали, что ты погиб. Потому что мы знали, что вас обстреливали». Вот такая была история.