https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=963
Большой двор, всё пусто, всё уже развалено, разрушено. А рядом театр, там у нас были сделаны траншеи, бомбоубежище, в этом театре во дворе. Я иду туда, и только я наклоняюсь, как женщины увидели меня: «Ой, да ты живой!» А я не собирался умирать. Я говорю: «А что это я должен не быть живой?» – «Да отец же сказал, что тебя убили». Я говорю: «Когда он вам сказал, отца самого убили». – «Да он у нас здесь лежит». – «Где?» – «А вот там, за подушками». Траншея была сделана буквой Г. Отец вылазит: «Бог ты мой! Да ты же живой!» Мы в темноте обнимаемся, я говорю: «А я тебя похоронил». Он говорит: «А я тебя похоронил». Я говорю: «Там же ещё есть убитые». Он говорит: «Ну, это я знаю, кто». Я говорю: «Но он живой». – «Тоже живой?» Я говорю: «Живой». – «Ну, тогда, – говорит, – нам повезло». – «Выходит, повезло». – «А ты, – говорит, – засыпал эту кровь?» Я говорю: «Засыпал». Бросил только в общий туалет каску, а она не тонет, пока я не нашёл кирпич, чтобы её затопить, чтобы следы затереть». А бой идёт, но всё там, на улице. Бой продолжается, но я вижу, продвинулись по стороне. Мы идём, немцы тут заходят. Наверное, человек шесть-семь, с таким хозяйским видом, и сразу показывают на раненого: «Живой?» Я говорю: «Нет, не живой». Появляется мать в халате, вся в крови. А отец пошёл посмотреть, что от дома осталось. Говорит: «Может быть, фасоль там ещё есть». Я говорю: «Не». А я когда фанеркой накрылся, примус выключил, и он остался уже выключенный, так немец за него зацепился, и на меня эта фасоль разлилась. Он говорит: «Ну вот, и фасоли нету». Я говорю: «Все живы зато». И тут мать заходит, он на неё смотрит и говорит: «Доктор?» А она – медсестра, она говорит: «Доктор». – «Убрать!» Она говорит: «А как?» Смотрю, немцы тащат носилки, положили этого солдатика на носилки, а мать пошла его сопровождать. Все разошлись, отец выходит, уже мы видим эту территорию. Я говорю: «Ну, теперь я пойду к себе, в свой отряд». Он говорит: «Ну конечно».