Мы начали сходить с ума

И тут привозят снова тетю мою, приезжает, двоюродного брата, которая всё это время одна работает на лесозаготовках, которая с нами жила. И тут привозят ещё одну тетю. Я снова пошёл в школу, хожу в школу. А мы приехали, школа уже больше не ходила. Школы нету, встречаюсь с ребятами только. Значит, привозят тетю больную, она ходить не может. Это моего брата Попинского Бориса Михайловича, она тоже Поппи. Она замуж вышла за немца вот, за который директором завода, которого мать лечила и умерла, он умер, она приезжает, прописываем ее здесь, получаем карточку. Она работала проводницей на железной дороге, возила детей эвакуированных от Торжевки до Невской Дубровки, сюда. Вот здесь приезжает больная, ходить не может. Я сижу с ней, карточки нет. Брат приходит, уже знает, что его мать заболела, приходит. Или я хожу, это лето, это июнь. Значит, хожу к нему туда. Туда приду, меня там чем-то подкормят, что-то дадут, и обратно приду. Уже трамваи ходили, где трамваем поеду, а где ходил. Это 42-й год, я всё рассказываю 42-й. Вот, хожу туда, а бабушка тронулась, у неё помешательство. Она вскакивает с кровати, больная, у нас два входа было, один вход закрываем, мы завязываем проволокой, цепью, брат приходит, вот как мужчина. А один я закрываю, она больше всего первое время ночью прыгала, встает, кричит: «Ты хулиган. Стоят мои внучки, его дети, внучки родные, стоят вот там, а ты дверь не открываешь». Один раз открыла она дверь, выбежала, а мы на шестом этаже жили, выбежала на парадную, всё, я её оттуда приволоку, положу, но она голод перенесла, конечно, наверное, не так, потому что бывало там, где привозят продукты, разгружают там чего-то. Ну вот так боремся с ней, и я уже начал трогаться, потому что мне утром мать снится. Каждое утро мне в 5 часов снилась мать после того, как она умрет, проснется и говорит: «Валя, вставай». Это будет продолжаться до сегодняшнего времени, может быть реже, но может быть. Значит, вот так боремся с ней. Я начинаю всё. В августе месяце она умирает. Ей плохо. Оказывается, её лечили от воспаления лёгких, а она, потом сказала: «Ну, меня же придавило», – она сцепляла вагон, её буфером придавило. У неё был перелом, а её лечили от этого, умерла. Её похоронят, увезут. И дядю увезут морг. Её в августе ещё увезут. Ну, там уже из морга забирали и увозили на Пискаревское кладбище, на Серафимовское. Начинается 42-й год, сентябрь месяц. Через август месяц похоронили, меня перевозят, со мной умерли все, сестра работает, я один, мать меня, я сам начинаю, наверное, чокаться, со мной много. Одной сестре, второй сестре я говорю: «Со мной что-то, куда хотите меня увозить, я здесь жить не могу».