Загрузка
00:00
/
04:15
Вторая эвакуация
Вторая эвакуация была через Ладогу, это в 42-м году. Когда уже мать плохо себя чувствовала совсем. Была у нас дистрофия, всех валила с ног в Питере. И ей опять предложили эвакуироваться с нами, и нас повезли через Ладогу по воде. Ещё вода была, ещё льда не было. На баржах на каких-то в трюме. И я тоже помню момент, как нас привезли на вокзал. Вот с какого вокзала нас потом повезли к Ладоге-то? Я маленькая была, я тогда, конечно, не знала и названий, ничего. И только помню, что давали хлеб и колбасу. Ходили, раздавали хлеб и колбасу. А все были после такого голода, у всех желудки-то уже высохли. И говорили: «Только понемножку, или не ешьте вообще, подождите». Вот уговаривали. Очень многие, конечно, не выдерживали, и тут же умирали люди, падали. И мама брату моему – а у него очень хороший аппетит был до войны – и он её упросил, чтоб она ему всё-таки дала что-то поесть из этого. Она ему дала, и когда нас погрузили в трюмы этих катеров, у него открылся понос, извините за выражение. А там народу… Это мама уже рассказывала. Я-то помню, как я выбрасывала эти его штанишки, она меня посылала наверх, на палубу. Я вылезала из трюма и бросала в озеро вот эти его штанишки грязные. А она ему чистые надевала, потому что народу много, и так запах там. И я помню, как над нами кружились самолёты немецкие, гудели, бомбили, а шёл не наш один катер, а шло много, целая эскадрилья там. И такой крик стоял над этой Ладогой. Многие не дошли, а наш катер дошёл. Немцы, конечно, понимали, что они бомбят мирных жителей, ленинградцев. Вот как вот показывают фильмы, когда по льду Ладожского озера, как там проваливались из-за бомбёжек, из-за всего, так и тут. Я только помню, что страшный гул стоял над Ладогой, вот эти самолёты и бомбили, и бомбили, и бомбили. И мы дошли до берега, до какого, где – конечно, я этого тогда не понимала. Нас высадили, и стоял поезд уже. Нас в эти вагоны перевезли, и там мы вошли, я помню, что стояло ведро с топлёным маслом. Вот почему-то мне запомнилось топлёное масло. То есть, нас тоже немножко приводили в чувство, наверное. И дальше повезли на восток, в сторону Ржева. В городах нас, пока везли, нас города не принимали, потому что в городах самих нечего было есть. Какие-то дальние родственники у матери жили под Ржевом. Но нас не довезли до Ржева, конечно, потому что там бои шли сильные. Выгрузили раньше, на станции какой-то. Позвонили председателю сельского совета, он за нами приехал на лошади с телегой. Нас погрузили, отвезли в деревню.
Читать интервью
