https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=2602
В нашей деревне ещё был наблюдательный пост. А этот наблюдательный пост, он что делал? Он обнаруживал самолёты. Когда летят самолёты, они передают в другую воинскую часть для уничтожения их. А наша деревня располагалась между тремя городами. Поэтому у врага была задача ликвидировать эту деревню. И он бомбил. И получилось так, что две бомбы взорвалось. Одна бомба не взрывается. День проходит, а мы жили на краю деревни, другой день проходит, не взрывается бомба. На третий день прибегает ко мне мой товарищ, мы вместе с ним эвакуировались, он говорит: «Алексей, смотри, бомба что-то не взрывается». А у него на крыше нету трубы, а поставлен котелок, дно выбито, и когда они печку топят, дым весь в комнате находится. У меня-то было всё нормально, а они-то победнее жили, не могли сделать этого. Говорит: «Вот, надо бы попробовать к ней подойти». «Ну, – говорю, – пойдём, давай». Мы подходим к этой бомбе, она врезалась в землю. Мы её так дёргать, а она чуть-чуть только шевелится. Я говорю: «У тебя тачка есть. Бери тачку, лопату, сестру старшую, брата своего старшего приводи сюда, и будем её откапывать. И потом перевозить в дом». Всё это и сделали, откопали, привезли в дом. Сестра эта сразу ушла домой, а старший брат и младший остались. Положили её в кухню, был там пол, впереди пола не было. А дом строился, но ни окон не было, ничего. Вот как раз на напротив моего дома. Я говорю: «Васька, ты же работал в кузнице, у тебя все материалы там есть – и молотки, и зубила, и пилы. Тащи всё сюда». Он сбегал, принёс. А крутить, отвинчивать-то все боимся. Стали кидать жребий, кому достанется. Ну мне досталось. Я беру ключ, отвинчиваю капсюль, а капсюль пустой. Там не было никакого заряда в этом капсюле-то. Мы обрадовались, выкинули капсюль. Давай зубило, давай молоток, давай стучать. А напротив моего дома стоял часовой, поскольку в моём доме был штаб. Он подходит, в окно поднялся, смотрит. Испугался, прибежал к командиру, сказал, тот прибегает, нас прогнал из этого помещения. А мы выбежали, спрятались, он домой пришёл. Мы поняли, что уже тут стучать, греметь нельзя. Надо как-то потихоньку. Пилой начали. Разрезали заднюю часть, оттуда посыпалась сера. Сера посыпалась, где-то ведра три мы высыпали серы. Потом посыпалась щебёнка, белая такая, кусками прямо. Это тоже высыпали всё. Давай верхнюю головку пилить. Отпилили. Схватили эту гильзу, бегом домой, глиной размесили. Горшок выкинули, поставили эту гильзу и обмазали, всё, стоит. И мы стали думать, а что же это за порох-то? Это не порох, а смесь какая-то была. Нашли консервную банку, насыпали туда серу, сделали отверстие, пробку, где-то так метров десять от дома у них в сарае подожгли, керосином намочили шнур, воткнули в банку. Сидим, в окошко смотрим, как горит шнур. Горел, горел, потом как рванёт – угол отвалился у дома. И вот так вот. Мы уже эвакуировались. Два года в эвакуации были. Потом приехали на родину. И всё равно стояла эта гильза, труба. После армии, где-то лет семь, наверное, прошло, я дочке говорю: «Дочка, поедем, у меня там мать похоронена, надо навестить». Потому что она у меня померла, я на фронте был. Приехали. Она говорит: «А что ты всё говорил, бомба-бомба?» «Вот, – я говорю, – смотри, на крыше какая гильза, видишь?» «Вижу», – говорит. «Вот эту бомбу мы разряжали, и оказалось это – труба». Вот так вот, она убедилась. «Да», – говорит.