https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=595
В соседней комнате, когда в наш дом попал снаряд в ту часть, к нам пришли люди. У них выбило стёкла. Они не из той части, которую, в которую снаряд попал, а из нашего подъезда, со второго этажа. Пришла мать, две близняшки девочки. Она работала на хлебозаводе, она им не могла ничего принести даже. Единственное, что могла – им свою карточку оставить, и сын у неё в ремесленном училище. Транспорт не работал. По всему городу надо было идти пешком, и где-то за Московским вокзалом это ремесленное училище, и общежитие там было. И они работали на заводе, а он таскался, приносил баночку с баландой своим девочкам, а я им читала книжку. Журналы какие-то валялись «Чиж и ёж», ленинградские журналы, типа нашей «Мурзилки». Сначала они ходили, а потом они слегли. Лида просила: «Ты им водички принеси тёпленькой». Я им приносила тёпленькой водички и читала. Потом одна из них умерла. А брат старший, который им приносил баланду, он раньше умер. Он умер на лестнице, он до второго этажа дополз, видно, думал, что он там живёт. Около двери той квартиры, в которой они раньше жили. И утром они с мамой пошли отоваривать карточки, надо было раньше, чтобы хоть чего-то хватило. Объявляли накануне по радио, радио работало, что завтра будет выдача такая-то, на каждую карточку рабочую столько-то, но надо было тоже попасть. Маму даже забирали, она немножко раньше, чем комендантский час если попадал на улицу, патрули забирали. Потом управдом ходил, говорил, что она действительно тут проживает, что не это шпионка, что такая-то живущая там. И они с этой Лидой шли стоять в очереди и наткнулись на этого мальчика, Женька его звали. Она так кричала, когда Женьку обнаружила, она об него споткнулась. А потом одна девочка умерла. И она её завернула в простыню, уже гробов не было. В простыню завернула. Это папа из-за того, что было у него эти доски на заводе, он гроб изготовил для маминого брата. Они не успели на кладбище вернуться, начался комендантский час, и они заночевали в каком-то подъезде, и мама его кормила. Он говорил: «Иди, тебя Ирочка ждёт». Мама говорила: «Я тебя не оставлю». Он замёрз бы там. Она его кормила кусочком хлеба, который от маминого брата остался. Он его сохранил, она ему говорила: «Тебе на работу надо, ты не съедай всё вечером. Ты оставь кусочек на утро, чтобы тебе дойти до завода». Короче говоря, эта девочка умерла, мать завернула её в простыню, и положила, широкие подоконники. Положила её на подоконник и сказала: «Всё равно скоро и вторая умрёт», и она уже глаза не открывала. Я уже и не знала, дышит она, не дышит, читать ей, не читать. Потом и вторая умерла, близнецы же всегда так одновременно. И папа мой за то, что она отдала их кусок хлеба мне, отнёс уже на сборный пункт. Она говорила: «Георгий Николаевич, я не могу, отнесите пожалуйста», и вот он потом говорил, что сколько я видел, вот этих двух ангелочков класть, а тут всех. А с чего начиналось? Был кровавый понос, так называемый, дистрофический. Желудок уже не справлялся, сам себя начинал есть организм. И если уже начался кровавый понос, это значит всё, уже он обречён, его уже не вытащить никаким образом. И папа говорил: «Я искал местечко, тут везде завёрнутые окровавленные лежат, и я искал местечко, чтоб этих девочек положить». Маленькие девочки, четыре с половиной года им было, близнецам. Ничего она не могла сделать, она один раз попыталась в лифчик положить кусочек хлеба. Она сама там ела, а этим хлеб оставляла свой, но этого мало было. А работников хлебозавода раздевали догола, чтобы они куда-то что-то не спрятали и домой не унесли. Вот она хотела принести, у неё отобрали, хорошо, что ещё не уволили. Вот так вот. Это был уже декабрь и январь, это самые страшные месяцы. Зима 41–42 самая плохая, когда по Ладоге уже начали хоть какие-то выдавать микроскопические. А декабрь и январь – самые плохие были месяцы, больше всего умирало народу, 500 тысяч осталось. А почему в Ленинграде оказалось ещё много людей, которые не получали карточки, это беженцы, которые приходили с занятых вокруг районов, они знали, что Ленинград не сдадут.