Ну, в Корее у меня не очень хорошо получилось. Я на истребителе летал-то нормально, хорошо. Ведущий у меня был во 2-й эскадрилье Даниленко. Я был его ведомым по боевому расчёту. Но вот ему не нравились мои старые привычки штурмовика – летать в сомкнутом строю. Ну, вот когда у вас расстояние три-пять метров, крыло в крыло летишь. А на истребителе в боевом порядке совершенно другое расстояние – сто-сто пятьдесят метров. В одном из вылетов в июле месяце я столкнулся со сбитым самолётом, и пришлось катапультироваться. Была массовая атака, было много тоже сбитых самолётов. Передо мной атакован был уже горящий Б-29-й с одной стороны. Мой ведущий снова хотел, я атаковал, он вверх пошёл, а я пошёл под низ. Очевидно, самолёт взорвался. Я не усмотрел, во что я врезался, только почувствовал удар такой. У меня оторвалась правая плоскость, и остекление фонаря было снято. Ручка управления у меня с плоскостью попала резко на борта, и я повредил руку, оборвал сухожилие. И мне нужно было оперироваться. Меня отправили в Союз, в Ворошилов (Уссурийск). Вот я и закончил в течение трёх с лишним месяцев эту командировку. Надо сказать, неудачные мои полёты были в составе истребительной дивизии.