https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=2645
И утром они меня повезли в тюрьму в Нежине. И посадили меня, как вам сказать? В такую – там проверяют, кто ты. Потому я не был пленный или военнопленный, я был в гражданском платье, значит я был партизан. А партизан и еврей – это сразу расстреливают. Значит я должен ждать, когда допрос будет. Потому что пленные были в другой камере. И вот, что самое интересное? Когда меня привели, сидели на этих полках, попались туда украинские директоры какие-то, занимали высокие должности. И один так развалился – пахан, командовал там всем, и он был такая стерва, ему приносили еду из дома, а эту он не ел. Но четыре или пять человек сидело, наших таких людей, которые валялись на полу, ну отдай им?! Он не давал, и ему в голову это не пришло – баланду [отдать]. Баланду нам давали какую-то, а ему нет. И он заставлял всех мыть каждый день пол. Причём издевательски. То есть по делу это было правильно, потому что мы спали ночью на этом полу, а они там, наверху, на полках, но по тому, как это было сделано, это было унизительно. И я дал себе слово: когда придёт моя очередь, а я был пятым или шестым, я уйду, я должен уйти! Я дал себе слово. И вот наступает день, когда я должен уйти. Но до этого – другое дело. Утром выходит немецкий офицер. Я ненавидел этого украинского националиста, ненавидел его! Как он держался по отношению к нам, вот с едой, да… Ругал советскую власть, я не знаю, как всё это было… Сидит со списком. Сидит, вызывает. Те выходят, люди с вещами. Я не знаю, куда их уводили. И выходит этот, спускается так, и немецкий [офицер], очень хорошо знающий русский язык. Причём не выученный, чувствуется, русский, но с большими какими-то чинами, какой-то большой начальник, немецкий. «А ты что стоишь? А ты кто?» – сказал немецкий офицер этому парню. – «А я – директор завода!» – сказал он с таким вызовом. Мда, ну такая у него была бумажка какая-то… Он положил её на тумбочку, и такой с ним: «Я сейчас тебе покажу, какой ты директор завода!» И со всей силы бьёт его по лицу. И он отлетает, вот так вот. Я готов был расцеловать этого немца. Понимаете, он, поразительно, вот, вот, что это такое? Мне хотелось подойти и так сказать: переведите меня в плен. Но я думаю: нет-нет, всё это рискованно.