https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=1793
Что я вам должен сказать, моё впечатление о Восточной Пруссии? Прежде чем войти в Восточную Пруссию, у нас возник такой вопрос: как нам относиться к немецкому населению? Потому что кругом наша пропаганда: «убей немца, отомсти за поруганную честь», – вот ведь такая пропаганда была. И там вопрос встал: а действительно, мы же ведь не какая-то бандитская армия, а мы освободители? Мы же всегда так считали, что русские солдаты – они не являются каким-то поработителем, они являются освободителем. Честность, добросовестность русского солдата испокон веков, и вся история об этом говорит. И вот у нас был задан такой вопрос, представителям главного политического управления, у нас в армии был и представитель Генерального штаба, они нам сказали, что вот вы сначала войдите в Восточную Пруссию, посмотрите, как будет себя вести солдат, а после всего этого мы вам скажем. А пока вот это всё дело шло, наши войска оказались уже под Кёнисбергом. Я вам должен сказать, что, когда мы вошли в Восточную Пруссию, вот на территорию, что я увидел: во-первых, я увидел большой порядок. Все дороги асфальтированы. У нас, как правило, в восточной… когда мы подошли в Сувалкскую область и на территорию Литвы, когда вот я вошёл в составе 31-й армии, никаких дорог, конечно, ни асфальтированных, ничего не было. А когда мы вошли в Восточную Пруссию – резко от границы. Я помню, пересёк Восточную Пруссию у пограничного знака 173, вот такой знак стоял полосатый, такой кругленький пограничный знак, и на нём написано «173», и наша такая палочка была: СССР. Вот я перешёл границу. А что я увидел? Асфальтированные дороги, обсаженные фруктовыми деревьями. Зашли мы в один населённый пункт. У них, значит, населённый пункт – отдельные стояли фольварки, значит, отдельные дома стояли, а такого густого населённого пункта, как деревень у нас, у них таких не было. Я помню, зашёл в населённый пункт, я смотрю… Нам же всё писали, что у немцев голод, вроде того, что они скоро… что у них нечем воевать. А когда я зашёл в этот населённый пункт, я посмотрел: там десяток коров, десяток свиней, куры, гуси, всякая живность. Стоит большой дом, двухэтажный дом, кирпичный дом в три подъезда. Вот первое, что я встретил. Зашёл в первый подъезд. Смотрю, хорошая мебель стоит, полированная мебель, кругом хрусталь, люстры. Всё сделано, нигде ничего не нарушено, всё чисто стоит. Второй подъезд, детский подъезд, средний. И мужской подъезд… все были три подъезда – в одном женское, детское и мужское. Теперь зашли в подвал – в подвале кругом окороки висят, свинина, баранина, гуси, куры висят. Вот вам, пожалуйста. Мы удивились, думаем: чёрт возьми, нам говорили одно, а на самом деле совершенно другое! У нас у самих какое-то воздействие. Это ведь не только, некоторые побогаче были фольварки, а некоторые победнее были. Но во всяком случае всё оставлено. Немцы ушли, ничего не разрушили, всё освободили, немецкого населения никакого мы не встретили. Ноябрь, в декабре и в январе мы уже дальше продвинулись. Вот город Голдап, вот который был. Значит, я вот был в Голдапе, уже справа Роминтенский лес, мы уже продвинулись километров… сколько там? Километров 50-60 вглубь. Мы никакого населения немецкого не встречали, я не встретил населения. Немецкое население всё было эвакуировано. Теперь создавалось такое впечатление, что они, немцы, ничего не разрушили. Я во всяком случае не видел ничего разрушенного. Всё, как стояло, всё осталось цело. Вещи, которые в доме были – видимо, какие-то вещи они взяли с собой, а часть, большинство вещей оставлено в домах. Скот, утварь – всё это, всё оставлено, нигде никто. Теперь вот в городах, вот мы прежде вот Алленштайн или вот где Голдап, я помню, в Голдап. Этот город был совершенно не разрушен, всё чисто. Я помню, зашёл, значит, в один какой-то гараж, смотрю, стоят 5 или 6 «мерседесов», стояли машины «мерседес», но без колёс. Так стояли без колёс. Или это, видимо, какой-то магазин был, автомагазин или что-нибудь такое. Но во всяком случае, машины стояли не побитые, ничего, всё стояло целое. Теперь зашёл на одну фабрику, молочная фабрика была, там огромнейшее количество было сыра. Вот огромнейшие такие караваи, сыр. А там больше никто ничего не разрушил. Вот в таком состоянии это вот было. И это вот было весь 44-ой год, и это всё вот в таком состоянии.