https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=1303
А вы знаете что, вот у нас расчёт, а у нас обычно от двух пушек вместе, – все были самые близкие друзья. Всю войну самые близкие друзья. И ссоры никогда не было, раздора никогда не было. Почему? У нас семья – я подойду к пушке, он не подойдёт, я ничего не значу. И дальше: я без него ничего не сделаю, и он без меня ничего не сделает. Нет, у нас всё общее, всё общее. А вы знаете, что интересно, едой никогда никто никого не обижал, никогда. И вот иногда бывает так, что делят кусочек и там кому-то осталось, отдадут тому, кому хотят, все дадут. Бывает, что, знаете, кто-то хочет, а ему вроде маловато. Обязательно, это особая черта артиллеристов. И когда присылают людей новых, особенно когда, кто был в плену у немцев, присылают нам. Почему? Здесь семья, они хоть, они воспитают его и последят за ним. В пехоту нельзя, пехота – там каждый сам по себе, а здесь коллектив. И вот артиллерийский коллектив, все говорили, знали коллектив: «Артиллеристы, это же артиллеристы». Все и гордились этим, все и всегда хвалили, что вот они всегда вместе, всегда они дружные, всегда они любят друг друга, никто плохого никогда не сказал. Только, знаете, что было, я в одно время стал ругать некоторых своих пожилых людей. Дело это уже было в Восточной Пруссии, пожилые люди, ну, пожилые, 38, может 40. И в мешочек: трусики для ребёнка, рубашечку для ребёнка. Мешки большие. Я говорю: «Куда ты набираешь? Ты придёшь, всё это будет у тебя. Ты жив останься!» А вот они, ругал, не ругал, они мешочки-то набивали, надо прыгнуть яму, он не успел и гибнул, погибал. Говоришь: «Ну что…» Другому говорю: «Ну вот зачем ты это делаешь? Зачем? Тряпки, да бог с ними, с этими тряпками, наживёшь эти тряпки». А нет, а ему жалко вот, ребёночек у него там есть, значит, трусишки ему, рубашечку, маечку какую-то воткнул себе в мешок, прыгает в ямы и в траншею – не успел, и вот его убило. Вот с этим я боролся. Ну, вот двое всё-таки погибли именно из-за того, что мешочек нагрузили, он помешал влезть в траншею. Просто. Это была беда. Но потом уже остались люди, которым это уже не нужно, уже довоевали до конца, остались живы.