Загрузка
00:00
/
04:52
Атака. Прыжок в траншею
Вот когда я внуку рассказываю это, он говорит: «Наверное, дедушка, самое страшное – в траншею к немцам бросаться». Они же тебя не обнимают, а штыки подставляют. И я бросился и попал к сидевшему немцу каблуками на плечи. Когда я попал ему на плечи, а уже пошёл дождь, одежда мокрая вся, у меня в руках автомат. Я сумел быстро соскользнуть по нему, опуститься по нему, и на уровне груди автомат мой. Ну, это всё быстро делается. Я попал, раз, и из автомата ему в грудь, он падает. Вдруг второй немец бежит уже на меня, поскользнулся и голову подставил. Я его за волосы и вниз, а потом автоматом добавил, и он в воду. А там уже воды по колено. А третий немец из-за поворота. Траншеи – не просто канава, а она так построена, чтобы пули не летели сквозь неё прямо. И поэтому немец рослый, здоровый выскакивает, он оказался у меня со спины. Я с этими боролся двумя, а тот выскочил из-за поворота траншеи. И почему-то он не стал стрелять в меня, а автомат поднял вверх и решил ударить по голове, чтобы голова в плечи вошла, с такой силой. Но мой телефонист, который следом бежал, а у него катушка на спине разматывается, кабель, телефонный аппарат в руке, карабин в руке. Он, конечно, не прыгает в траншею со мной вместе. Он успел положить всё на землю и из карабина выстрелить ему в затылок. И вовремя выстрелил: он только поднял автомат вверх, а он раз, и ему в голову выстрелил. Ну, что такое с полутора метров выстрелить в голову? Он падает и автоматом по моим позвонкам прошёлся по всем. Боль ужасная. И я потерял сознание даже, потому что он рухнул. Я, потеряв сознание, упал в воду, но она холодная, и как-то я очнулся. Очнулся, поднимаю голову, чтобы вдохнуть, а колено этого немца очень высокое, мне не даёт возможность подняться. Ну, я быстро голову повернул, вздохнул, поднялся. Но вот эта борьба, когда под ногами убитые и раненые, и раненые ещё ворочаются там под водой, и вот это скользкое, мягкое под ногами, вот оно до сих пор у меня. Вот с одной стороны, и жалость, с другой стороны, и отвращение – тут все чувства смыкаются. В общем, атака – это очень сложное, опасное смертельно дело. И заканчивается тем, что остаётся человек 15 только от всего этого двухсотого отряда. И когда уже кончилось, немцы побитые, причём один на другом лежат, уже торчат некоторые, мы садимся уже на эти трупы немецкие: на своего не сядешь, а вот на немца мёртвого сядешь. И снимаешь пилотку и пилоткой вытираешь лицо, кровь, потому что много пуль летело, пот и грязь – вот всё это вместе. Ужасный вид, но живые. И начинаем и свои раны перевязывать, и соседа. Вот на этом заканчивается бой. А немцы: часть перебита, часть выскочила и убежала. Бой закончен, траншею заняли.
Читать интервью
