Загрузка
00:00
/
01:39
Моя ошибка
Значит, все девочки и мальчик, мы такого одного возраста почти были, смотрим: «А, может, тут мой папа?» А у меня два братика на войне были, один действительно погиб. Я тоже: «А может, мои братики здесь?» Они: «Зегэн, зегэн, зегэн», – мол, смотрите, не прогонял. И вот мы, значит, смотрим, а те бросают их туда, а сами еле-еле держаться на ногах. И бывало, что выпадали у них с кармана вот такие пистончики, а мы глупенькие ж ещё были, откроешь этот пистончик, почитаешь, там написано город, фамилия, имя, отчество. Но мы не знали, не понимали, закрывали и в ямку бросали. А когда я шла домой и отцу рассказала, что какой-то пистончик вот я смотрела. Он: «А куда ты его дела?» Я говорю: «Бросила». «Как ты могла?! Ты должна была его принести домой и потом бы, когда война кончилась, мы бы послали хоть бы родителям, где похоронен». «»Папочка, извини, но я ж не понимала». Мы вообще не знали, что, чем кончится, ну, ещё не понимали, дети, 10 лет было, дети. Вот так. Потом уже, при советской власти поставили обелиск, фамилий было мало указано. Думаю, а мы, глупенькие, побросали. Виноваты, но мы не понимали, дети, мы не понимали, что вот такое.
Читать интервью
