Болезни и смерти

Вот тут в январе месяце умрет, заболеет мой дядя по материнской линии, муж её родной сестры. Заболеет дистрофией, он, правда, будет директором, являлся и работал ещё, я и к нему ходил ещё. Директором был, делали швабры, всё это на Измайловском проспекте у Балтийского вокзала, завод был. Вот он заболеет, у него дистрофия. Он будет на второй жене, женщине женат, а мать в феврале, это будет январь, она туда будет ходить, тоже часть, но январь вместе ещё будем ходить, а в феврале он заболеет тяжело, в середине февраля и марта, она будет ходить, ему помогать, сюда приходить, я как-то два раза буду с ней ходить, он будет больной, хотя попозже немножко будет. Как в марте месяц он сляжет, и жена сляжет. Не смогут ходить в марте месяце. Мать уйдет и неделю будет там сидеть с ним. Домой не придёт. А мы знали, что она уйдёт туда. Она уйдет. Сестра ко мне приходила и знала. В начале марта, наверное, да, пораньше, она придет. Я, ее неделю не будет дома. Она там сидеть, вот дядя будет уже очень тяжело, но она придет, ей надо было узнать, как с нами, мы здесь, сестра работает, вторая сестра, дядя сляжет, тоже уже будет больной, но ещё будет ходить, но с ним вместе будет ходить, вот моя двоюродная сестра, её оформят на заводе, она в 41 году окончит первый курс политехнического института и там будет замещать дядю, работать электриком. Вот мама заболела, и в марте месяце, в середине приходит, я ей двери открываю, а она вся в какашках, вся в калии. У неё понос уже начался там и здесь. Ну, пришли, подмыли её, положили. Вот здесь начнём лечить. Она с этого времени сляжет, и полмарта будем её вылечивать. Вылечивать её будет очень тяжело. Она первая у нас. Ну, после меня, я ещё тут заболею в январе. Это мать. Мать заболеет и будет тяжело болеть. Она истощение, наверное, получит. И вот в апреле, в первых числах, 5-го, 6-го, выдадут продукты: селёдку, пшено, ещё чего-то, хлеб уже будут давать, сейчас не помню, по 100 граммов или по 120, уже больше. По-моему, по 125 граммов ещё, надо посмотреть. Значит, заболеет, тяжело будет, ей плохо, но 8 числа мы сварим здесь общий суп с перловкой, с селедкой, такой суп сварим. Она поест, уже встанет сама, сходит в туалет. А вечером ей станет плохо, а мы спали с ней вместе, я в ногах у неё, так диванчик такой, его сломали не так давно уже, в двадцатых годах. Значит, вот тут я с ней провожусь до пяти утра. Ей будет плохо, понос будет, всё. Я лягу спать, засну, уже невмоготу мне будет, а в пять часов слышу, она зовёт: «Валя, Валя», – надрывно так. Спит там дядя, тётя спит и сестра. В это время, когда я просыпаюсь, она уже теряет сознание, уже уходит, перестаёт дышать. Я подхожу, она холодная, не дышит. Я сестру разбудил, всё посмотрели, зеркало прикладывает – а она уже не дышит. Мама сложно умерла. Я очень сложно переживал. Для меня это было, потому что я выращен был женщинами, выращен был мамой. Может быть, неправильно, теперь я знаю, что неправильно, потому что на мне это скажется. Но у меня женское было воспитание, и плохо, когда детей матери воспитывают без мужчины, она не вышла ни разу замуж, и тетя замуж не вышла. Значит, плохо, братья помогали, все делали, но меня потом воспитали по-другому, это дальше скажу.