Был такой случай, когда мы вышли, командование дало команду такой-то рубеж занять, потому что наши части отступили. Немец нажал, и наши отступили. И мы должны были заслон поставить. А немцы чувствовали. Наш полк заслон поставил. А 32-я танковая бригада отступала. И они уже израсходовали почти все боеприпасы. И командир наш принимает решение. Тот командир передаёт, что боеприпасы кончились. Мы ещё в бой не вступали. У нас танк с пушками 85-м, не на всех же танках были. Грузит на один танк и посылает его. Он пошёл, его подбили немцы. Второй танк посылают. Второй танк тоже подбивают. Вызывает командир полка меня. «Ну, Володя, – на меня, а мы сталкивались не один раз. – Вот, на тебя надежда! Но ты слушай, что я тебе скажу. Вот склон, ты по склону иди, хоть танк твой будет немного сползать, иди по склону. Тогда у тебя мёртвое пространство. Немцы не смогут тебя подстрелить». Я так и пошёл. Дошёл до бригады, привёз им снаряды. А снаряды мне нагрузили в ящиках, сверху танка, и в танк в середине без ящиков полно. И немцы уже чувствовали, что в бригаде той не такой огонь. Значит, нажать-нажать. И уже теснили нашу бригаду 32-ю. А немцы, зная, что, видно, не такой интенсивный огонь был, пошли в атаку, и 32-я бригада их как долбанула. Командир бригады Садовский был. И они несколько танков немецких подбили и остановили.