https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=453
Старшая гвардейская дивизия потом стала не Третьей гвардейской, а 44-ой – стрелковая дивизия обычная, а наша была 134-м артиллерийским полком. В конце октября 41-го года нас перебросили из Ленинграда, мы были под Красным селом. Нас, личный состав, тех людей, которые не были связаны непосредственно с материальной техникой и орудиями, переправляли на канонерских лодках, а тех, кто был в расчёте с орудиями, перевозили на баржах, некоторых даже на самолёте. Мы когда через Ладогу переправлялись, вдруг начался налёт самолётов, и шли две лодки, кстати, купленные у немцев. Рядом разбомбили лодку, которая с нами шла, мы думаем: «Сейчас наша», но миновало, прошла. Нам не успели сменить обмундирование с летнего на зимнее, поэтому мы остались в летнем, а уже стало холодно, снег пошёл, а мы в пилотках идём, ноги мёрзнут невозможно в сапогах хромовых. И мы вдруг встретили на переходе толпу солдат, которые из-за чего-то остановились. Подошёл поближе, смотрю: сбили самолёт немецкий, взяли в плен одного летчика – майора, фамилия у него из четырёх букв, «Фон», знатной такой фамилии. Вы знаете, какая у него, простите за выражение, морда была самодовольная, самоуверенная, с превосходством: «кто вы такие, мы вот высшая раса!» – я увидел это в его выражении. Это 41 год – начало войны. Зато на пленных потом, через два года, смотреть было противно, даже на волховском, на ленинградском фронте, а я уж не говорю под Сталинградом, когда их показывают, какие они там были.