https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=3145
Один эпизод был очень тяжёлый, очень тяжёлый был эпизод. У нас, в числе штрафников был некий, поляк, по фамилии Дулеба. Помню, как сейчас, у меня память хорошая и я помню до сих пор – Дулеба. Вот, он сидел в тюрьме, в Западной Украине. Когда наши освободили Западную Украину, помните, был период присоединения Западной Украины, Западной Белоруссии, да? Все тюрьмы освободили. И он был освобождён. Но при этом провели сортировку. Посмотрели, из кого ещё чего-то можно полезное извлечь на фронте, а кого там надо продолжать держать в тюрьме, только в другой. Вот Дулеба попал в группу людей, на которую была надежда, что он будет воевать. И он попал, таким образом, в нашу штрафную роту. Хулиган, самый настоящий рецидивист, здоровенный мужик такой, лет 30. Стоит на переднем крае, а передний край – 15 метров от переднего края немцев. Там без конца дуло в дуло стреляет, там напряжённейшая обстановка. А он повернулся спиной к немцам, скрутил самокрутку и курит. Идёт мимо него командир роты – старший лейтенант Шкарбалюк – видите, помню! При мне прошло 4 командира миномётной роты: троих убили, а четвёртый вместе со мной уже закрывал эту штрафную роту, прикрывал. Шкарбалюк ему приказывает немедленно бросить самокрутку. Он говорит: «Когда докурю, тогда и брошу». Говорит: «Я приказываю тебе: бросай немедленно!» Он говорит: «Не буду ничего бросать». Ну, Шкарбалюк ничего сделать не может, уходит. Присылает трёх бойцов, которые хватают этого Дулебу, связывают и убирают с переднего края. Вот Шкарбалюк объявляет ему несколько суток гауптвахты. Что собой представляет гауптвахта на фронте? Старая, недостроенная избушка, огромные такие дыры там, температура на улице минус 20 с лишним, внутри набросано сено – и больше ничего нет…. Он говорит: «Вот посиди здесь несколько суток». Объявил ему, я не помню, сколько суток. «А после этого продолжишь службу». Я через день пришёл, увидел страшную картину: он весь во льду, весь во льду. Было настолько холодно, что ему даже раздеваться никак, и всё, что из него выходило, всё замерзало на нём прямо. Вонь ужасная от него идёт, а он злой, красный… Да, ну, короче говоря, обстановка ужасная. В конце концов, срок проходит, и его освобождают. Он приходит к себе в землянку, приводит себя в порядок, покушал, попил, и пошёл в землянку, где жил командир роты, старший лейтенант Шкарбалюк. В это время в этой землянке рядом со Шкарбалюком стоял и я. Он подошёл к нему, говорит: «Ну, что? – говорит, – поиздевался надо мной?» Тот говорит: «Я ещё не так поиздеваюсь, если слушать меня не будешь». Он берёт палец и говорит: «Я тебе выколю глаза, – говорит. – Я тебе выколю глаза». Тот перепугался немножко. А он говорит: «Ты перестанешь вообще жить». Достаёт автомат свой, а у него автомат с полным снаряжением и всю очередь, весь заряд патронов магазина, направляет в живот Шкарбалюку. При мне Шкарбалюк падает. Мы набрасываемся на Дулеббу, все, кто там был, а он и не сопротивляется. Через несколько дней – заседание военного трибунала, и его приговаривают к высшей мере наказания, к расстрелу. Расстрел проходил прилюдно. Собирали солдат, человек 30–40, в лесу. Его устанавливали около сосны большой какой-нибудь, привязывали верёвками, и командир взвода особого отдела, я фамилию его забыл, до этого тяпнул хорошую кружку водки, чтобы чувствовать себя увереннее, и из автомата со словами: «По врагу, изменнику Родины, огонь!» – начинал стрелять. Куда стреляли остальные, я не знаю. Но он-то стрелял точно в этого человека. Ну, Дулеба тут же превращался в кусок мяса, и на этом кончалось. Вот такой был эпизод.