Загрузка
00:00
/
04:02
Неудачный прыжок
На войне – нет, а при двадцатом прыжке я осушил ноги. Сам вроде был уже сержантом, выполнял всё, как положено. Прыгали мы уже с парашюта 42-Н, на котором очень много поломало ног. Потому что вот нажал и парашюта нет – улетел. Ты запасной – всё, улетел тоже, осталось. Даже у нас командир полка, Сухинов, и тот ногу сломал. До земли там точно не рассчитаешь, сколько метров, стараешься нажать, чтобы тебе не на парашюте ложиться, чтобы он тебя не тащил, а сразу – раз, отсоединил и приземляйся. Ну здесь не рассчитаешь, это хорошо, когда кусты есть – по чему сориентироваться, какая высота. А когда лететь далеко, трудно решить. Вот нажмёт он, а там ещё метров десять, может – так и ломали ноги люди. Только я на двадцатом потушил ноги. И я даже не мог погасить парашют, хотя и был ветерок, но он посочувствовал мне – сам погас. Но здесь подбежали солдаты мои, под руки меня взяли, подняли. Ну так, немножко побежал, всё – пошёл. Ещё, когда я был уже командиром пулемётного расчёта, у меня было три человека: наводчик, второй номер и третий. И третий номер, помню – Васька Кипин, он сам из Пензенской области, Сосново-борский район, вот он спас Одинцова, наводчика второго расчёта. Когда прыгали, у Одинцова парашют заколбасил, и Кипин как раз мимо летел, Кипин-то его и поймал за кромку. Вот так они и приземлились вместе, на одном парашюте. За это Кипину дали отпуск десять суток. И Одинцову дали, чтобы его поддержать морально. Вот они ездили, отдыхали. Вот такой случай был.
Читать интервью
