https://историяотпервоголица.рф/events/current_event.php?current_event_id=2641
После этого нас перевели, семь километров от Белой Церкви, в следующий [лагерь] – это были бывшие казармы наших артиллеристов, которые бежали, что все снаряды остались у них в этих самых [казармах]. Я был в очень многих лагерях, концлагерях, это был самый страшный лагерь. Во всех отношениях. Головой там был, который всем этим руководил, пленными, военный из немцев Поволжья. Он не снимал лейтенантскую шинель. Это был страшный человек. Это был период – вы знаете, очень поменялось, вообще, и у немцев, и у всех после Сталинградской битвы отношение к этому… Дело в том, что это была их идеология: арийская раса выше всего. Поэтому русские – это свиньи, только так вели себя, и всё. Ну вот, с едой там было так – сахарная свёкла была. Это уже было осенью, вытаскивали, грязь была там, и прям вот с грязью выдавали на один день свёклу. У меня ничего не было. А у кого, потом я уже, доставал-то. Вот так вот мне наливали. И вода была с землёю, и свёкла была. Я не курящий был, к счастью. Кто курил, это страшная вещь была: они бросались за окурками немецкими. Один мой товарищ, красавец-мужик был, каким-то образом взял лежащую пачку, и у него нашли их. То ли немец оставил нарочно, то ли случайно, я не знаю. Но это без меня, где-то я был, его вытащили. Сто палок каждый день. Да, был ещё случай такой. Немцы ходили и должны были переносить вот такие снаряды из одной в другую сторону. И я взял, стоит этот немец в середине, я взял эту штуку – тяжёлая очень. И только посмотрел на него. В моих глазах, наверное, было, он понял, что «ты, сука такая, что ж ты делаешь с нами». Вот что-то вроде этого. Он остановил меня, поставил в середине, демонстративно снял винтовку, вот так вот, и заставил, чтобы я держал это десять там или сколько-то минут, я уже не помню. А мои товарищи ходят и смотрят, и спрашивают: ты что, что это с тобой случилось? А они по кругу ходят. Я демонстративно говорю: «А хрен его знает». Я не «хрен», я по-другому как-то сказал. Вот он увидел, наверное, это. Он всё понял вроде, что я не понимаю, за что он меня поставил. Я постоял минут десять, еле-еле держал, потому что если б я положил, он бы пристрелил к чёрту, потому что тогда это десять минут, а я это пошёл опять, всё положил, и всё. На этом дело закончилось, я просто не рассказывал вот это, рассказал случайно.